Рик Риордан
Затаившийся Оракул
Хотите проучить бога? Сделайте его человеком.
Аполлон не оправдал надежд отца, и в качестве наказания изгнан из Олимпа в мир смертных.
Слабый и беспомощный, без каких-либо магических сил, он оказывается в Нью-Йорке в теле
обычного подростка (которому, между прочим, четыре тысячи лет).
Именно здесь начнется его игра на выживание, где помимо трудностей жизни, его поджидает
множество врагов – богов, монстров и смертных, – которые только и ждут его осечек.
Аполлону ничего не остается, кроме как бежать в единственное безопасное для него место –
убежище современных полубогов, называемое Лагерем Полукровок.
А как же доверие отца? Его тоже нужно заслужить.
Переведено группой любителей специально для http://vk.com/pj_club. Полное или частичное
копирование запрещено. Уважайте чужой труд.
Музе Каллиопе. Давно задолжал тебе посвящение. Пожалуйста, не бей меня.
Меня бьют в лицо
Если бы смог, дал сдачи
Смертность – это жуть
МЕНЯ ЗОВУТ АПОЛЛОН. Я был богом.
За четыре тысячи шестьсот двенадцать лет своего существования я много чего совершил: наслал
мор на греков при осаждении Трои, благословил Бейба Рута на три хоум-рана в четвёртой игре
Мировой Серии 1926-го, покарал Бритни Спирс на MTV Music Awards в 2007-ом.
Но за всю свою бессмертную жизнь я никогда не совершал аварийную посадку в мусорный бак.
Я даже не понял, как именно это случилось.
Я просто очнулся, падая вниз. Небоскрёбы проносились перед глазами, языки пламени
окутывали мое тело. Я попытался лететь, попытался превратиться в облако или переместиться на
другой конец света - сделать сотню других вещей, которые должны были произойти с
элементарной легкостью, но просто продолжал падать. Я провалился в узкий проём между двумя
строениями и – БАМ!
Есть ли что-то более печальное, чем звук удара бога о груду мусорных пакетов?
Я лежал, стоная от боли, в открытом мусорном контейнере. Ноздри мои обжигал мерзкий запах
протухшей болонской колбасы и использованных памперсов. Я буквально ощущал переломы
своих ребер, пусть это и было невозможно.
Разум мой томился в замешательстве, но одно воспоминание все же всплыло на поверхность –
голос моего отца, Зевса: «ТВОЯ ОШИБКА – ТВОЯ КАРА.»
Тогда я осознал, что произошло со мной. И зарыдал от отчаяния.
Даже для бога поэзии, такого как я, слишком трудно описать то, что я тогда чувствовал.
Как можете вы – простые смертные – понять это? Представьте, что вас нагих обдали из
пожарного шланга на глазах у смеющейся толпы. Представьте, что вас беспомощных,
пристыженных и абсолютно уязвленных, публично и жестоко лишили всего того, что делает вас