Оглянувшись на крест, под которым покоились смертные останки его брата, Эйнзли вздрогнула. Сердце велело ей прислушаться к словам Иннеса о том, как он привязался к ней. Очень хотелось поверить, что его чувства достаточно, чтобы все изменить, убедить его, что он может и имеет право надеяться… Ей нужно было сказать ему только одно: что она любит его. Больше ничего бы не потребовалось.
Но разум отказывался подчиниться. Разум внушал: Иннесу не нужна ее любовь. Иннес не хочет ее любить. Иннес убежден, что не имеет права любить. Ей стало не по себе. Она уже открыла рот, но он развернулся к ней, и когда она увидела его лицо, лишилась дара речи.
– Ее звали Бланш, – сказал он.
Все, как и предчувствовала Эйнзли, ужасно походило на сказку. Вначале Малколм и Иннес относились к Бланш как к сестре. А потом Бланш вдруг изменилась. Им показалось, что это произошло внезапно, за одну ночь. Неожиданно она расцвела и превратилась в красавицу. Братья начали испытывать по отношению к ней отнюдь не братские чувства. В их райский сад проникли желание, вожделение – а с ними и соперничество.
– И Бланш предпочла тебя? – спросила Эйнзли, потому что сама, разумеется, предпочла бы Иннеса… да и могло ли быть иначе?
Ей показалось, что Иннес не на шутку удивлен.
– Как ты угадала? – К счастью, он не стал ждать ответа. – Сначала мы пытались игнорировать наше чувство… Какая жалкая отговорка!
– Вы были очень молоды.
– Мы были достаточно взрослыми и все понимали.
– Но если вы были достаточно взрослыми… и ты и она… Если вы любили друг друга, то почему… Не понимаю, в чем была трудность.
– Трудность заключалась в том, – мрачно ответил Иннес, – что Бланш была помолвлена с моим братом.
Эйнзли приложила руку ко рту, заметила, что Иннес смотрит на нее, и с трудом попыталась справиться с потрясением.
– Но ведь вы близнецы. Если бы Малколм знал о вас…
– Он ничего не знал. Мы старались скрывать наши чувства. По крайней мере, мне так казалось. – Тубы Иннеса скривились от отвращения. – И потом, не забывай, в Строун-Бридж свои законы. Мой отец и Колдуэлл из Глен-Вади подписали соглашение о помолвке. Младший сын не способен был заменить законного наследника.
– Но если Бланш была влюблена в тебя…
– Зато Малколм был влюблен в Бланш. А поскольку Малколм – мой брат-близнец, я убедил себя, что поступлю благородно, отказавшись от нее. Поэтому я принялся убеждать Бланш, что, выйдя за Малколма, она все равно что выйдет за меня. Между нами разыгралась трогательная сцена, достойная Шекспира, – с горечью продолжал Иннес. – Возлюбленные отказываются друг от друга. Было много слез и поцелуев, хотя, наверное, не нужно говорить о том, что поцелуев было больше, чем слез. – Он не мог смотреть на нее. Стоял перед ней, засунув руки в карманы, и смотрел поверх ее плеча на крест на поросшем травой холмике. – Бланш сначала отказывалась, но я был настроен решительно. Мне казалось, что я повинуюсь долгу чести, и потому… – голос Иннеса сочился ядом по отношению к себе, – я ее уговаривал. Я был настроен решительно, а Бланш в силу своего воспитания была податливой и послушной долгу девушкой, поэтому в конце концов она согласилась. В честь их помолвки устроили прием в Большом зале. Сердце мое было разбито, но я внушал себе, что поступил правильно по отношению к брату. Я говорил себе, что ее чувства… в общем, тогда мне казалось, что так будет лучше и что рано или поздно она тоже все поймет. Я много чего говорил себе… в основном все мои рассуждения были полным бредом. Собственная правота настолько не вызывала у меня сомнений, что мне и в голову не приходило ни с кем советоваться. Каким же я был дураком!