Его влекло к ней, влекло с первого взгляда, когда она вихрем вылетела из приемной адвоката, и дело было не только в сходстве их положения. Ему нравилось то, что он видел, и его восхищало то, что он слышал. А то, что он нашел ее еще и желанной, совершенно не имело значения. Внутренний голос подсказывал, что они неплохо поладят, а его внутренний голос никогда не ошибался.
– Значит, мы договорились? – спросил Иннес.
Эйнзли нахмурилась.
– Мы с вами совершенно друг друга не знаем, – заметила она, словно отвечая на его мысли. – Считаете, нам удастся изобразить счастливую супружескую пару и убедить ваших домочадцев, что наш брак заключен не по расчету?
– Не имею привычки обращать внимания на то, что думают другие.
– Не будьте дураком, Иннес! Вы станете их… помещиком, лэрдом. Конечно, им любопытно, какой вы и кто ваша жена.
Она, конечно, была права, но он вовсе не собирался в этом признаваться. Никакой он не лэрд. Лэрд умер, как и его наследник. Он, Иннес, из другого теста.
– Им придется принимать меня… нас… такими, какие мы есть, – ответил он. Эйнзли по-прежнему хмурилась. – Замок Строун-Бридж огромный. Если вам неприятно будет каждый день натыкаться там на меня, можете не беспокоиться. Если мы пожелаем, можем не видеться неделями.
– Тогда мы вряд ли убедим тамошних жителей, что купаемся в семейном счастье.
– Владельцам Строун-Бридж такое понятие, как семейное счастье, неведомо. Мои предки женились ради приобретения богатства и деторождения.
– Что кладет конец нашей дискуссии. – Эйнзли встала и направилась к выходу из кофейни.
Иннес бросил на стол деньги и последовал за ней. Он увлек ее в нишу у входа в отель.
– Я не потребую от вас ни первого, ни второго. Не хочу быть таким, как они, – с серьезным видом произнес он. – Неужели вы не понимаете, насколько все серьезно?
– Ваше предложение безумно.
Он слегка встряхнул ее руку, вынуждая поднять голову.
– Безумие – делать то, что вы делаете сейчас! Вы отворачиваетесь от идеального выхода из положения. Перестаньте думать о том, что может пойти не так, думайте о том, что наше решение все исправит. Свобода, Эйнзли! Вы только представьте!
Губы ее дрогнули; казалось, они вот-вот расплывутся в улыбке.
– Признаюсь, мысль о свободе меня очень привлекает.
– Значит, вы согласны?
Улыбка стала шире. В ее глазах снова заплясали веселые огоньки.
– Не сомневаюсь, есть сто причин, по которым мне следует убежать от вас куда глаза глядят, но…
– Но вы не убежите? – Он стоял так близко, что чувствовал идущий от нее приятный аромат мыла; а ее волосы пахли дождем. Она не сделала попытки отодвинуться, лишь смотрела ему в глаза, и ее улыбка манила его, искушала, бросала вызов. Его все сильнее влекло к ней. – Если уйдете, пожалеете, – предупредил Иннес.