Иннес оставил ее у дюны, а сам пошел в лес за хворостом. Солнце так припекало, что Эйнзли не видела необходимости разводить костер, но Иннес заверил ее: она будет рада костру, когда искупается. Дюна, за которой они укрылись, казалась уединенной, значит, им никто не помешает.
– Ты дразнил меня, – сказала она позже, наблюдая, как он выкапывает ямку в песке и выкладывает ее камнями. – Вода ледяная!
Иннес начал разжигать растопку.
– Потому-то нам и нужен костер.
– Я не умею плавать.
– Хочешь научиться?
Эйнзли посмотрела на море. Бирюзово-голубое, оно так и манило к себе: солнце поблескивало на отмелях, небольшие волны с тихим шелестом набегали на берег. Потом она вспомнила, как ноги обожгло холодом, когда они сюда приплыли, и ее передернуло.
– Нет, – решительно заявила она. – Может быть, в другой раз, когда станет теплее.
Иннес положил в разгоравшийся костерок несколько веток покрупнее и покачал головой:
– Скоро сентябрь, конец лета – теплее не будет; правда, и намного холоднее тоже. – Он положил в костер полено побольше и присел к ней на одеяло. – Бывало, мы…
Костер заискрил. Иннес обхватил колени руками и стал смотреть на море. Эйнзли ждала, что он переменит тему, как делал всегда, если натыкался на воспоминание, но он, как ни странно, продолжил:
– Мы с Малколмом… бывало, приплывали сюда в первый день Нового года, чтобы поплавать. Устроили такой ритуал – наш собственный – после хогманея.
– Очищение? – пошутила Эйнзли. – Своего рода новое начало?
– Да. Драммонды любят ритуалы, верно? – с горечью отозвался Иннес. – Смешно, но именно так всегда говорил мой брат. Он обожал все приукрашивать, но, по правде говоря, купание в ледяной воде – лучшее лекарство от похмелья.
– Значит, вы с братом часто страдали от похмелья?
– Только по особым случаям, и, откровенно говоря, чаще я, чем он. Отец считал, что владелец замка должен уметь перепить всех сидящих за столом. Когда он дал Малколму попробовать виски, заставил выпить все залпом. Потом Малколма стошнило. Он всегда плохо удерживал выпивку, поэтому позже наловчился выливать спиртное в рукав или через плечо; однажды он вылил виски в рыцарские доспехи. – Иннес набирал пригоршни мягкого песка и просеивал его между пальцами. – Поскольку мне ничего никому не полагалось доказывать, я мог напиваться до бесчувственного состояния.
– Как я тогда напилась хереса? – вспомнила Эйнзли, розовея.
– Ты не напилась, а просто была навеселе. Ну а я в пьяном виде часто бываю несносен и потому в последнее время стараюсь не забываться. – Иннес стряхнул с ладони последние песчинки и стянул свитер через голову. – Ладно, сейчас или никогда.