– Иннес! – окликнула она, ожидая, что он обернется. – Уже оправдалось!
Иннес бежал по песку, заставляя себя не останавливаться. Он понимал: если он сейчас остановится и обернется, то купаться уже не пойдет. Вода оказалась ледяной. Он совсем забыл, как здесь холодно. Во время отлива можно было долго брести по отмели, о чем он тоже забыл. Они с Малколмом, бывало, шутили: пока вода дойдет до пояса и можно будет поплыть, доберемся до Аррана.
Вода дошла ему до колен, потом до бедер. Он зашагал медленнее, поднимая ноги. Ступни вязли в мягком песке. Из-под него выскользнула камбала, вздыбив песок. Когда вода обожгла низ живота, он втянул в себя воздух и сокрушенно посмотрел вниз. Холодная вода избавляла не только от похмелья. Он опустил руки, поплескал себе на плечи, потом нагнулся и намочил голову. Малколм всегда сразу нырял и обычно смеялся над ним. Иннес выпрямился, закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Боли он не чувствовал. Здесь он спокойно мог вспоминать брата. Здешние воспоминания были хорошими.
Оглянувшись через плечо, он увидел, что Эйнзли следом за ним спустилась к воде и стоит в тени, прижимая к груди одеяло. Он насмешливо поднял руку в знак приветствия, бросился в воду и поплыл.
Пятнадцать минут спустя, когда он вышел, она по-прежнему стояла на берегу, приготовив ему одеяло. Иннес дрожал от холода; он совсем отвык от здешней воды. Инстинктивно он прикрылся рукой, но Эйнзли не сводила с него глаз, и ее взгляд благотворно подействовал на его настроение. Он медленно вышел из воды, убирая волосы со лба, радуясь теплым лучам солнца. От соленой воды кожу пощипывало.
Ему нравилось смотреть на обнаженных женщин и нравилось, когда они смотрели на него, но все всегда совершалось в уединении спальни; никогда он еще не стоял перед женщиной голым на морском берегу. Эйнзли, похоже, нравилось воображать его диким горцем, и он неожиданно для себя понял, что ему приятно играть придуманную ею роль. Раньше он такого никогда не делал.
К тому времени, как он подошел к ней, действие ледяной воды определенно начало ослабевать. Эйнзли протянула ему одеяло, и Иннес накинул его себе на плечи.
– Ну и как тебе? – спросил он.
– От здешних видов поднимается настроение, – сказала она и покраснела. – Я вовсе не имела в виду…
Иннес рассмеялся:
– Еще не совсем, но будет.
– Не знаю, почему так, но, когда я с тобой, говорю ужасные вещи.
– По-моему, вовсе не ужасные, а приятные. Как ты думаешь, что с тобой происходит?
– Не хочу потакать твоему самолюбию, поэтому не скажу.
Они дошли до дюны. Иннес подбросил в костер хвороста.