В этот вечер Ярослав Лукаш представил Марию Дружек Червеню.
Погода стояла ненастная, мокрый снег сменился дождем. В районе, где проживал Червень, можно было встретить только одиноких прохожих.
Тщательно спрятав под лифом пачку листовок – обращение к народу Центрального комитета коммунистической партии, – Мария вышла от Червеня.
Еще сидя у него и внимательно выслушивая его указания, она решила не показываться дома, а с утра прямо идти на радиовещательную станцию, где она работала диктором. Там она надеялась найти безопасный уголок и спрятать листовки до времени, когда найдется возможность их распространить.
«Пойду к Божене и переночую у нее», – решила Мария, приближаясь к трамвайной остановке. Она накинула капюшон плаща на голову, пощупала рукой, на месте ли листовки, и стала ждать трамвая.
Как будто не было оснований бояться слежки. Но, помня наставления Червеня и Лукаша, Мария решила проехать в противоположную часть города, пересесть там на встречный трамвай, сойти с него на полпути и пешком дойти до дома на Виноградах, где жила Божена.
«Странно устроен человек, – рассуждала она, приглядываясь к людям, наполнявшим трамвай, – все как будто идет обычно, но… Что бы там ни говорили о мужестве и героизме, а если при тебе есть что-то такое, за что полиция по головке не погладит, то становится невесело». Мария благополучно проехала по намеченному маршруту и минут сорок спустя уже стояла у дверей квартиры Божены.
Только сейчас ее обожгла мысль: а не попадется ли она в ловушку, явившись на квартиру Лукаша? Ведь Ярослав скрывается, может быть его разыскивают. Не надежнее ли переночевать у себя дома?
Но она быстро отбросила эту мысль. Если бы Лукаша искали, то Божену уж давно потревожили бы. Она постучала. Тревожный голос спросил:
– Кто там?
– Я, Мария.
Дружек встряхнула и повесила на вешалку свой мокрый дождевик. Подруга обвила ее шею руками и расплакалась.
– Боже мой, сколько слез! Кто посмел тебя обидеть? – шутливо спросила Мария, но сердце ее сжалось.
– Я так рада, что ты пришла… Ты останешься ночевать? – спросила Божена, вытирая глаза.
– От радости и плачешь?
Не зная, как ей сказать о своем горе, Божена растерянно смотрела на подругу.
– Не криви душой. Я-то знаю тебя насквозь. Что случилось?