– Да, это лучше, – согласился Мейерович и достал автоматическую ручку.
– Пишите, я буду диктовать, – предложил Юргенс. – «Имея большую вину перед государством, которую ничем не искупить, мы решили умереть. Прощайте…» Вот так, подписывайтесь.
Супруги поставили подписи и вручили письмо Раджими.
– А теперь я не прочь выпить бокал хорошего вина за ваши предстоящие успехи, – сказал Юргенс. – У нас в распоряжении около часа.
Раджими взял с подоконника сверток, развернул его и поставил на стол бутылку. Юргенс открыл ее.
– Я думаю, что в самое ближайшее время мы получим возможность выпить в другой обстановке, – сказал он, разливая вино по стаканам. – И если я предложу сейчас тост за нашего верного друга Раджими, то, я надеюсь, вы ко мне присоединитесь.
Все подняли стаканы. Вдруг Юргенс прислушался и повернул голову к двери:
– Кажется, за дверью кто-то ходит…
Супруги переглянулись. Жена Мейеровича поставила стакан, подошла к двери и выглянула наружу.
Юргенс посмотрел на Марка Аркадьевича:
– Неплохо было бы завесить окно.
Мейерович торопливо встал и принялся занавешивать окна. Раджими убавил огонь в лампе и, торопливо выплеснув вино под стол, поднес пустой стакан к губам. То же проделал и Юргенс.
Через минуту женщина вернулась.
– Во дворе никого нет, – сказала она, усаживаясь за стол.
– Тогда все в порядке. Осторожность никогда не мешает, – пояснил Юргенс. – Глупо споткнуться на последнем шаге. Итак, за успех! Очередь за вами, – сказал он, держа в руке пустой стакан.
Супруги чокнулись и опорожнили стаканы.
Через несколько минут дверь домика открылась, и из него вышли Юргенс и Раджими.
– Быстрее, – тихо сказал Юргенс. – Через полчаса они будут покойниками.
К спутнику Раджими Бахрам-ходжа отнесся с уважением и любопытством. Старый имам видел много людей на своем веку, и ему не надо было объяснять, что Казимир Станиславович «свой» человек. Он это понял сразу, как только Раджими ввел Юргенса к нему в дом, понял по едва заметным признакам, на которые кто-либо другой и не обратил бы внимания.
Старый имам сносно владел русским языком и без труда объяснялся с гостем. Бахрам-ходжа очень заинтересовался Юргенсом, когда узнал, что тому довелось бывать в Афганистане, Персии, Индии.
Беседа происходила в саду, без посторонних. Юргенс и Раджими лежали под тенью раскидистой шелковицы, а Бахрам-ходжа готовил «пити» – персидское блюдо, о котором вспомнил Юргенс.
Имам сидел на маленькой скамеечке. Перед ним стояли три небольших глиняных горшочка. Он складывал в них кусочки свежей жирной баранины, молодую картошку, зеленый горошек, шафран, изрезанную тоненькими полосками морковь, лук, красный перец, соблюдая при этом известную лишь ему одному пропорцию.