– Вот вы где замаскировались! – засмеялся он, подавая руку Ожогину и в то же время разглядывая Грязнова. – А этого молодого человека я не знаю…
– Это мой друг, – представил Андрея Никита Родионович.
– Грязнов, – назвал себя Андрей.
– Очень рад, очень рад! – Тряскин поздоровался с Грязновым и обратился к Изволину: – Прошу всех ко мне… на обед… Твои гости – мои гости.
Ожогин и Грязнов попытались отказаться от приглашения, ссылаясь на отсутствие свободного времени, но Тряскин не захотел слушать никаких объяснений. Он-де человек простой, сам не стесняется и всем так советует.
Друзья остановились в нерешительности. Из затруднительного положения их вывел Изволин. Он пообещал зайти к Тряскину через несколько минут и привести с собой своих гостей.
– Ну, смотри, Денис Макарович! – Тряскин погрозил пальцем. – Сроку тебе десять минут, – и вышел.
– С волками жить – по-волчьи выть, – тихо сказал Изволин. – Отношений портить не следует. Пойдем посидим.
Доводы Дениса Макаровича были резонны: отказываться от дружбы с Тряскиным не следовало – мало ли что могло случиться впереди!
В квартире Тряскина играл патефон. На большом столе, покрытом белой скатертью, стояли спиртные напитки, закуска.
Кроме самого Тряскина, в комнате было еще четыре человека: жена его Матрена Силантьевна, дочь Варвара Карповна, подруга дочери и, наконец, к удивлению Ожогина и Грязнова, – горбун, тот самый горбун, который явился на квартиру друзей под видом коммуниста. Друзья не подали виду, что узнали его.
Матрена Силантьевна пригласила всех к столу.
Варвара Карповна, окинув взглядом Ожогина и Грязнова, заявила, что Никита Родионович будет сидеть рядом с ней, а Грязнов – с ее подругой.
Матрена Силантьевна разместила свое огромное тело на стуле и громко вздохнула.
– Ну, чего глаза вылупил? – обратилась она к мужу. – Угощай гостей!
Тряскин засуетился – потянулся к водке, зацепил рюмку, та ударилась о тарелку и разбилась. Тряскин растерялся и виновато посмотрел на грозную супругу.
Матрена Силантьевна выдержала небольшую паузу, как бы собираясь с духом, и выпалила в сердцах:
– Руки тебе повыкручивать, непутевому, надо! Чем ты смотришь только! Склянки-то хоть убери…
– Можно немного повежливее? – не сдержалась Варвара Карповна. Ей не хотелось, чтобы новые знакомые сразу определили нравы этого дома.
– А твое дело – сторона! – огрызнулась мать. – Тоже, кукла!
Горбун, привыкший, видимо, к подобным сценам, громко сказал:
– Только без ссор… только без скандалов.
– А тут никто и не скандалит! – обрезала Матрена Силантьевна. – Разливай-ка лучше водку.