Анзират провела ее в комнату сына, пустовавшую уже долгое время. Людмила Николаевна поставила на пол чемодан, обвела комнату быстрым взглядом, посмотрела в окно, выходившее в сад, и воскликнула:
– Чудесно! А чья это кровать?
– Сына… А теперь ничья.
– Чудесно! – хлопнула в ладоши Людмила Николаевна, стала пробовать рукой сетку кровати, а потом уселась на нее.
Тетушка Саодат стояла у порога и, улыбаясь, наблюдала за Людмилой Николаевной.
Анзират, между тем, думала: «Сейчас попросит показать ей остальные комнаты и заинтересуется клинком. Непременно».
Но девушка пока не проявляла этого желания.
– Нравится комната? – спросила у нее Анзират.
– Очень.
– Но я должна предупредить вас, – сказала Анзират. – Комната имеет свои неудобства. Чтобы не проходить через наши комнаты, сын обычно пользовался вот этим ходом с улицы. И во двор можно ходить с улицы, а не через наши комнаты.
– Это пустяки. Мне же не век здесь жить. А можно мне посмотреть двор?
– Почему же? Пожалуйста. Тетушка, проводите Людмилу Николаевну.
Когда гостья в сопровождении тетушки удалилась, Анзират быстро прошла в комнату мужа и бросилась к телефону.
Услышав в трубке голос мужа, Анзират скороговоркой выпалила всего пять слов:
– Это я. Немедленно приходи… Квартирантка…
Не ожидая ответа, она положила трубку, и из ее груди вырвался облегченный вздох: так лучше. Пусть Саттар сам ее увидит и договорится.
Тетушка с Людмилой Николаевной вернулись.
– У вас чудный сад, – восхищенно затараторила девушка. – В нем так хорошо, что я, кажется, согласилась бы жить в саду. Вы, наверное, много внимания уделяете саду. Я буду вам помогать.
Анзират закивала головой и пригласила гостью в столовую. Ее надо было удержать до прихода мужа во что бы то ни стало. Тетушка Саодат вышла хлопотать насчет чая.
В поведении Людмилы Николаевны чувствовалась ненаигранная скромность, а в движениях какая-то порывистость. Она часто встряхивала своими густыми, коротко остриженными, отливающими золотинкой кудрями.
Ломким голосом, смущаясь, она спросила:
– А сколько мне придется платить за эту комнату?
– Двадцать семь рублей.
– Что?
Анзират повторила и сдержала улыбку. Непосредственность девушки начинала нравиться ей.
– Почему так мало? – спросила удивленная Людмила Николаевна. – Мне даже по командировке полагается пять рублей в сутки квартирных.
– Мы берем за нее столько, во сколько она нам обходится.
Девушка недоверчиво покачала головой:
– Редкий случай в наше время. Вы не шутите?
Теперь и Анзират наконец улыбнулась.
– Конечно, не шучу. Дом жактовский, и зарабатывать на коммунальной жилплощади мы не намерены. И к тому же комната сдается временно, до возвращения сына.