– Внимание!.. Красная площадь, – негромко сказал репродуктор. – Все глаза обращены… асской башне… Через… уту… чнется парад.
Корж вскочил. Все обернулись к приемнику.
– Я нечаянно! – закричала Илька, поспешно отдернув руку.
Говорила Москва. Затухая, точно колеблемый ветром, звучал голос диктора. Он описывал все: простор площади и свежесть осеннего утра, освещенные солнцем звезды Кремля, появление делегаций, стальные шлемы пехоты, скульптурную группу напротив ворот Спасской башни, называл людей, стоявших у Кремлевской стены, – имена, знакомые всем, от чукотских яранг до поселков горной Сванетии.
Накапливались войска. Оживали трибуны. Кому-то аплодировали, где-то музыканты пробовали трубы. Прозрачный неясный гул висел над Красной площадью.
И вдруг сразу стало тихо, как в поле. На том краю мира не спеша били часы.
– Десять, – сказал тихо Белик, и все бойцы услышали дальний звон подков.
Ворошилов объезжал войска, здороваясь и поздравляя бойцов. Площадь отвечала ему всей грудью, дружно и коротко.
Потом они услышали глуховатый голос наркома. Он говорил, сильно паузя, отчетливо и так просто, что забывалась торжественная обстановка парада. Он напоминал о том, что было сделано за год, о силе и целеустремленной воле народа. Последние его слова, обращенные к Красной армии, были заглушены треском атмосферных разрядов, точно по всей стране прогремели орудийные залпы салюта.
…Вошел на цыпочках Дубах и сел сзади бойцов. Илька вскочила к нему на колени.
– Танк больше лошади? – спросила она.
– Тсс… Больше.
– Значит, главнее. А почему пустили вперед академию? Она больше танка?
Сделав страшные глаза, Дубах закрыл Ильке рот ладонью… Сквозь марш пробивались отчетливые, мерные удары. Разом впечатывая многотысячный шаг, проходила пехота.
– Товарищ начальник, – спросил Корж, – что сначала идет, артиллерия или конница?
Дубах подумал. Он ни разу не видел московских парадов и стыдился в этом признаться. Ездить приходилось много, но всегда по краю страны. Негорелое, Гродеково или Кушку он знал лучше Москвы.
– Как когда, – ответил он осторожно. – Сегодня – не знаю…
По камням Красной площади хлестал звонкий ливень… Скакала конница. Вихрем летели к Москве-реке тачанки.
Потом наступила долгая пауза. Странное, еле слышное пофыркивание неслось из Москвы.
– Вся площадь в автомашинах… – пояснил диктор. – Теперь движутся гаубицы… их колеса обуты в резину.
И вдруг какой-то странный рокочущий звук ворвался в казарму, точно над Москвой разорвался длинный кусок парусины.
– Слышали? – спросил рупор поспешно. – Это истребитель… Он похож…