Славный малый! Он мог выжать из шестидесяти лошадиных сил девяносто, но построить английскую фразу… Это было выше сил нашего моториста.
Он застегнул бушлат, взял мегафон и закричал, напирая больше на голосовые связки, чем на грамматику:
– Allo! Эй, аната! Give me trap! Allo! Do you speak? Я же и говорю, трап спустите… понятно? Ну, вот это… the trap! Вот черт! Алло!
Он кричал все громче и громче, а капитан, вначале слушавший довольно внимательно, стал откровенно позевывать и, наконец, отвернулся.
– Вот дубина! – определил Сачков, рассердясь. – Прикажите снять с пулемета чехол… Сразу поймет.
– Это не резон, – сказал Колосков. – Если снимешь, надо стрелять.
– Разрешите тогда продолжать?
– Только не так.
На «Смелом» подняли два сигнала. Сначала: «Спустить трап. Ваши лодки нарушили границу СССР», а затем и второй: «Отвечайте. Вынужден решительно действовать». Только тогда капитан подозвал толстяка в фетровой шляпе (как оказалось, переводчика) и заговорил, тыкая рукой то на палубу, то на берег.
– Господин капитан возражайт! – объявил толстяк. – Господин капитан находится достаточно далеко от берега.
– Ваши кавасаки проникли в запретную зону.
– Господину капитану это неизвестно.
– Вы произвели незаконный улов.
– Извините. Господин капитан не понимает вопроса.
– Захочет, поймет, – спокойно сказал Колосков. – Передайте ему так: кавасаки арестована. Подпишите акт осмотра.
Капитан улыбнулся и покачал головой, а толстяк, не ожидая ответа, закричал в мегафон:
– Господин капитан отрицает! Господин капитан не знает этого судна.
На палубе грянул смех. Ловцы, восхищенные находчивостью капитана, барабанили по железу деревянными гета и орали во всю глотку, выкрикивая по именам приятелей с кавасаки.
– Как это не ваша? – возмутился Сачков. – Товарищ лейтенант, разрешите, я клеймо покажу?
Он стал подтягивать кавасаки, чтобы показать надпись на круге, но Колосков тихо сказал:
– Отставить. Все равно, зона не наша. Малый вперед!
Мы молча отошли от высокого борта, а свежак, сильно накренивший японские пароходы, понес нам вдогонку крики и хохот. На носу «Осака-Мару» загромыхала лебедка: травили цепь, чтобы якорь плотней лег на дно.
Колосков смотрел мимо краболова на берег. Дымка, почти всегда скрывавшая глубинные хребты, исчезла. Открылись дальние иссиня-белые конусы сопок – верный признак близкого шторма.
– Эк метет! – сказал Колосков, думая о чем-то другом. – А ведь, пожалуй, раздует. Баллов на восемь… А?
– Проскочим, – ответил боцман спокойно.
– А если на якорь?
– Однако выкинет… Грунт очень подлый.
– Именно… В ноль минут. Приготовьте десантные группы.