Человек в очках приоткрыл свой портфель – обыкновенный потертый портфель маленького советского работника, и Прохор увидел пачку немецких карт.
– А они не могут по твоему следу… сюда? – спросил Прохор.
– Нет.
– Как бы не помешали улететь.
– Нет, – так же твердо повторил партизан. После некоторого раздумья он сказал: – Кроме жены и сынишки, никто не знает, где я.
Прохор удивленно поглядел на него:
– Они, что же, с тобой были?
Тот молча кивнул, ласково улыбнувшись:
– Она мой первый помощник… Золотой помощник.
– Так, так… – нашелся только сказать Прохор. – Теперь до вечера пролежим… Ты кто же по специальности?
– Агроном, – коротко ответил партизан. – Взлетим на закате?
– Лишь бы света хватило для взлета, – сказал Прохор. – А там дорога знакомая. И в темноте доберемся.
– Так, так, – ответил теперь агроном и надолго умолк. Потом с прежней ласковой усмешкой сказал: – Они выйдут вон на ту дорогу посмотреть, как мы улетим. – Его светло-голубые близорукие глаза ласково прищурились при взгляде на дорогу, ведущую к деревне…
Так они лежали до вечера. Когда солнце было уже близко к горизонту, Прохор сказал:
– Пора.
Но агроном ничего не ответил. Он знаком приказал: «Ложись». Его взгляд был устремлен на дорогу. Прохор увидел на фоне заката две фигуры: женщины и ребенка. Они медленно шли по дороге к леску. Он понял, что это жена и сын агронома.
– Ладно, друг, – сказал Прохор, – пора.
Но тот сердито прошептал:
– Ложись, говорят!
Прохор нехотя опустился в росистую траву, но, поглядев в ту сторону, куда смотрел агроном, замер: со стороны деревни, наперерез четко вырисовывающимся на алом закате фигурам, катилось несколько мотоциклеток: немцы. Нечего было и думать взлетать у них на глазах. Прохор с досадой стукнул кулаком по земле.
Немцы настигли пешеходов, когда те были уже недалеко от кустов, скрывавших Прохора и агронома. В кустах было слышно каждое слово с дороги, видна каждая мелочь. Прохор отчетливо видел женщину. Она была так же невелика ростом, как агроном, и казалась совсем слабенькой. На ее угловатые плечи был накинут рваный платок. Голова была простоволоса. Мальчик стоял около матери и потупясь глядел в землю. Он был бледен и худ.
– Учительница? – спросил немец женщину.
– Да, – спокойно ответила она.
– В твоей школе напали на немецкий штаб.
– Я не живу в школе. – В ее голосе продолжало звучать необыкновенное спокойствие.
– Отвечать на вопрос! – крикнул немец. – В твоей школе убили офицеров?
– …Да.
– Ты должна знать, кто убил.
Женщина ничего не ответила. Она молча глядела куда-то в сторону, словно ждала увидеть нечто, что помогло бы ей найти ответ.