Я молчал. Уэллбридж был хороший малый, но я понял, что он по-прежнему не разбирается в жизни нашей страны.
Со звоном ударялись в борта парохода и торосились льдины. Шипел табак в трубке соседа…
Льдины преградили путь пароходу. Мы застряли в городе N. Глухой ночью взбирались мы в город по лестнице, в которой старожилы насчитывают девятьсот ступеней. Скользили, оступались. О носильщиках не могло быть и речи. Носильщики были на войне. Уэллбридж пыхтел под тяжестью своего желтого чемодана, но не ворчал. Только перешагнув девятисотую ступеньку, он сказал:
– Остается, чтобы тут не оказалось отеля. Ни принять ванны, ни выспаться. Только этого недостает.
Отеля не было, не было ванны. Мы стояли посреди тонущей во мраке обледенелой улицы.
Уэллбридж неожиданно рассмеялся. Ярко вспыхнул огонек его трубки.
– Как в старой сказке.
Мы зашагали по ледяной коре мостовой.
– Куда вы? – крикнул Уэллбридж.
Никто ему не ответил. Он поднял чемодан и нагнал нас.
– Куда вы, черт побери?
Прохор неприветливо ответил:
– За ванну не ручаюсь. Но мне кажется, что мы победим и без нее. Банька – это другое дело. Баньку мы в школе организуем. По-русски – с веником…
Мы сидели в кабинете начальника авиашколы. Школа была молодая; еще недавно она принадлежала Осоавиахиму и не спеша подготовляла местную молодежь к овладению воздушной стихией. Теперь в ней сотни учащихся. В нее стекаются молодые люди со всех концов округа. Ее здания расширены втрое, но их не хватает для обучаемых.
– …Школа не только готовит пилотов, – говорил начальник. – Мы тут же формируем из готовых летчиков боевые части.
Уэллбридж искоса поглядел на меня. Во взгляде сквозило плохо скрываемое недоверие.
– А вы не боитесь, что резервы для пополнения рядов ваших курсантов скоро иссякнут? – спросил англичанин.
– Вы серьезно говорите об исчерпании человеческих ресурсов? – улыбнулся полковник.
– Нельзя безнаказанно оголять промышленность, – наставительно заметил Уэллбридж, – а русские крестьяне – это, согласитесь, не материал для подготовки летчиков. Вчера – колхоз, сегодня – аэроплан?! – Он примял табак и хотел еще что-то сказать, но в кабинет вошел лейтенант с немного усталым лицом и белыми, словно выгоревшими на солнце, волосами.
– Вы хотели познакомиться с нашими преподавателями, – сказал начальник школы Уэллбриджу. – Прошу, вот товарищ Вотинцев. Сейчас придут другие.
– Преподаватель? – Глядя на Вотинцева, Уэллбридж удивленно поднял брови: – Вы так молоды…
– Я воспитанник этой же школы, – несколько смущаясь, словно его молодость была провинностью, ответил Вотинцев.