Через несколько секунд Левка лежал, опутанный ремнем. Ласкин, как мешок, перекинул его на спину и пошел, больше не хоронясь от Корнея. Спина его была, как щитом, прикрыта Левкой.
Увидев поднимающегося из травы Ласкина, Корней вскинул винтовку. Сквозь прорезь прицела он увидел на спине удаляющегося беляка Левку. Корней замер было. Но тут же прицелился и выстрелил. Ласкин упал, раненый в ногу. До границы, до той заветной черты, за которой ему не страшны были уже никакие Корнеи, оставалось совсем немного. Это расстояние, наверно, можно проползти и на четвереньках. Но сначала нужно отделаться от преследователя. Ласкин положил перед собою связанного Левку и, спрятавшись за ним, как за бруствером, прицелился в бегущего Корнея.
Сухо щелкнул негромкий выстрел «браунинга». Корней, точно споткнувшись, нырнул лицом в траву. Ласкин послал вдогонку еще одну пулю.
Корней мотал головой, гудевшей, как котел. Пуля сбила шапку и глубокой ссадиной разрезала кожу на голове. Голову жгло огнем. Но дело было не в боли, а в том, что глаза застилали алые круги.
При попытке Корнея подняться снова зыкнула пуля Ласкина. Пришлось залечь.
Корней знал, что беглец ранен в ногу и не может идти. Но ведь даже если, пренебрегая пулями «браунинга», Корней станет продвигаться вперед и даже если ни одна из этих пуль не помешает ему приблизиться к врагу, – у того в руках остается Левка!
Корней услышал голос сына:
– Папаня, слушайте меня: беляк велит сказать вам, чтобы вы ушли обратно на пятьсот шагов. Он говорит, что, если вы станете приближаться сюда, он убьет меня… Наступайте, папаня. Не бойтесь за меня, папаня!
Как подстегнутый этим зовом, Корней заскреб руками и коленками. Он полз по траве к Ласкину. Голова гудела медными колоколами. Корней боялся потерять сознание, прежде чем настигнет врага. Его привел в себя окрик:
– Стой! Я буду стрелять. А если подойдешь на десять шагов, пристукну и твоего щенка… Понял?
– Не слушайте, папаня… Уйдет он, уйдет!
Крик Левки прервался. Ласкин зажал ему рот. Левка пустил в ход зубы.
Корней лежал неподвижно. Ласкин примащивался за Левкой. Мальчик извивался всем телом, мешая ему целиться.
Кругом стояла тишина лесного утра. Весело перекликались птицы. Едва слышно шелестела листва. Тайга встряхивалась после сна в бодрой свежести утра.
Вдруг Корней отчетливо услышал за собой цоканье пуль по деревьям и далекие выстрелы. Стреляли с той стороны границы. Корней знал, что через несколько минут заварится каша, называемая на пограничном языке «инцидентом». Ее устроят, чтобы дать уйти агенту.