Принесли ужин — две остывшие картофельные котлеты с грибным соусом и стакан бледно-розового киселя. Санитарка долго переставляла тарелки с котлетами и с хлебом.
— Больше ничего нет? — нетерпеливо спросил Степняк.
— Еще винегретик был, да не осталось. Вы же, Илья Васильевич, никогда не ужинаете… — санитарка обиженно поджала тубы, искоса поглядывая на Круглову.
— Ну, правильно… Спасибо.
Он дождался, пока санитарка закроет дверь, повернулся к Кругловой:
— Угощение не богатое, но все-таки поешьте. До вашего поезда ничего другого не достанете.
Круглова поежилась:
— Право же…
— Ешьте, ешьте… — рассеянно повторил Степняк и зашагал по комнате.
— А вы?
— Слышали, что говорила санитарка? Я тут никогда не ужинаю.
— Дома вкуснее? — Круглова негромко рассмеялась; смех у нее был рассыпчатый, легкий и необидный.
Степняк только теперь как следует разглядел ее. Русые волосы, правильные черты лица, нос крупный, мягкий. Глаза горчичного цвета, смотрят ясно и прямо. Пожалуй, этот взгляд и придает всему лицу такое открытое, милое выражение. Славная женщина. А как он на нее накинулся там, на лестнице!
Она доела котлеты, выпила кисель и аккуратно собрала грязную посуду.
— Очень невкусно?
— Не очень вкусно, — улыбнувшись, поправила она. — Но ведь все перестоялось, остыло, что можно требовать?
— Бросьте! — Степняк закурил, присев на подоконник. — И требовать, и, главное, готовить из тех же продуктов можно лучше. У нас нет диетсестры. Давайте используем сегодняшнюю встречу… Переходите к нам, а?
Приглушенно ахнув, Круглова откинулась в кресле:
— Как это — переходите?
Степняк зажег погасшую папиросу.
— Что тут непонятного? Плюньте на свой санаторий и переходите работать к нам в больницу. Диетсестрой. Я не обещаю, что работать будет легче, но зато Костя ваш в смысле школы выиграет. Наверно, ведь нынче хуже учится, чем в прошлом году?
— Ох, да, да! — доверчиво откликнулась Круглова. — Пока был в сельской школе, я и забот не знала. Приносил четверки и пятерки. А теперь и тройка — радость. Я сначала думала, что требования выше. Но вижу — нет, просто устает от этой езды на автобусе, от раннего вставания, да и уроки готовить некогда.
— Еще бы! — Степняк слушал с искренним сочувствием, он думал о Петушке и о том, насколько легче живется Петушку, чем Косте Круглову.
— Я и сама понимаю, что придется расставаться с санаторием, а все тяну: жаль… — с той же задумчивой доверчивостью продолжала Круглова. — Когда-то из-за Костика пошла в санаторий… ну, чтобы лучше кормить, чтобы на воздухе рос. А теперь, видите, нужно снова менять жизнь. И опять для Костика. Так всегда бывает, правда?