Чувствуя, что у него перехватывает горло, Степняк торопливо кивнул:
— Как же, как же… Радости-то было, когда они с Матвеем нашли друг друга!
Львовский, отвернувшись, глядел в окно.
— Да, радовались, — глухо сказал он, и в низком его голосе резче обозначилась надтреснутая нотка, — а потом ревматизм… И вот… В общем, Илюха, плохо ей. Такая журналистка! Такой любопытный до всего человек…
— Валентина Кирилловна — человек редкого мужества и воли, — запрокинув голову и строго глядя в лицо Степняка, вмешалась Лознякова. — Она и лежа в постели не существует, а живет. Я могу это засвидетельствовать как врач, который…
Оборвав, она замолчала. Теперь никто из троих не мог ничего добавить. И, как в первый час знакомства с Юлией Даниловной, Степняку опять показалось, что в маленькую комнату, освещенную беспощадным светом двухсотсвечовой лампы, заглянула война.
5
Дома Степняк, глотая перестоявшийся суп, увлеченно рассказывал Наде о встрече со Львовским, о трагической судьбе Валентины Кирилловны и о том, что Лознякова — жена их бывшего комиссара. Надя слушала с молчаливым сочувствием: Львовского она знала хорошо и помнила, как преобразился он, получив первую весть о том, что его Валентина нашлась.
— И подумай только, — заново переживая все, что было в этот день, горячо говорил Степняк, — только представь себе: такая смелая, яркая, подвижная женщина навеки прикована к постели! Но Лознякова говорит, что она человек редкого мужества и воли, что она и лежа не существует, а живет…
Он сам не заметил, как в точности повторил слова Юлии Даниловны.
Надя вдруг резко поднялась с пустой тарелкой в руках:
— Огурец ко второму хочешь?
— Ты что? — недоумевающе посмотрел на нее Степняк.
— Ничего. Огурец, спрашиваю, дать?
— Я не понимаю…
— Где уж тут понимать! — насмешливо отозвалась Надя. — Там вокруг тебя сплошные герои, да ты и сам скоро героем станешь… На, читай!
Она кинула ему на стол «Вечерку» и, вскинув под бородок, вышла. В газете красным карандашом была обведена какая-то корреспонденция. Степняк, далеко отодвигая от себя газету (очки остались в снятом кителе), прочел сообщение о том, что «к празднику Великого Октября трудящиеся столицы получают замечательный подарок — новую больницу, оборудованную по последнему слову современной медицины». Дальше шло восторженное описание того, о чем сам Степняк мог бы только мечтать, а в заключение сообщалось, что «возглавляет больницу опытный хирург-организатор тов. Степняк, который еще в годы войны…». Степняк, не дочитав, скомкал газету. «Какому идиоту понадобилось?!» Слегка поостыв, он все-таки расправил лист, но последние строки заметки окончательно доконали его. Газета утверждала, что первую партию больных новая больница примет уже в канун праздника.