Марлена с горьким удовлетворением помогала подруге доставать и упаковывать лекарства. Но адрес на посылке она надписать отказалась.
А года два спустя, когда Марлена только что пришла с работы, зазвонил телефон. Знакомый голос спокойно сказал:
— Узнаешь? Это я, Саша. Приехал в отпуск. Хочу тебя повидать, если не возражаешь.
Она с некоторым волнением ответила:
— Конечно!
И услышала:
— Так мы скоро придем. Я ведь не один — с женой.
Жена Саши была маленькая, худенькая, выглядела девочкой. Впрочем, это было лишь первое и довольно обманчивое впечатление. Зная болезненную Сашкину честность, Марлена не сомневалась, что девочке известно все об их прежних отношениях, и думала, что та пришла сюда из ревнивого любопытства. Но девочка с удовольствием уплетала сардинки, ветчину, сыр и вообще все, что нашлось у Марлены в холодильнике, с уважением разглядывала стеллажи с книгами («У нас в поселковой библиотеке, наверно, меньше!»), удивилась, что Марлена путается в объяснении цинкографического процесса («У вас же отец иллюстрирует книги?» — «Отчим!» — машинально поправила Марлена. «Не вижу разницы, — твердо возразила девочка, — вы же с малых лет вместе с ним?») и очень толково поправила раза два Сашку, когда тот пропустил важные подробности, рассказывая о каких-то трудных медицинских случаях.
— Вы тоже врач? — спросила Марлена.
— Фельдшерица-акушерка.
— Я же писал тебе, как мы с Танечкой принимали первые роды в поселке? — вспомнил Сашка.
Марлена с интересом поглядела на обоих.
А Таня, намазав ломтик ветчины горчицей, улыбнулась и сказала:
— Вы знаете Сашу? Я уже в ту ночь понимала, что быть нам с ним мужем и женой. А он все еще думал, что любит вас…
Сашка благодушно прихлебывал чай и вовсе не казался смущенным.
— Вы, женщины, как-то лучше разбираетесь в таких делах. Лена даже в институте говорила мне, что я люблю не ее, а свою фантазию… или как-то в этом роде…
— Вот именно! — Марлена принужденно рассмеялась. Она действительно однажды сказала ему, что он любит не ее живую, а ее выдуманную. Но сказано это было для того, чтоб заставить его возражать. И он возражал очень бурно. — В общем, все к лучшему в этом лучшем из миров… Обидно только, что я так волновалась, когда писала тебе о распределении и о том, что меня оставили в Москве. Почему ты не ответил?
Ей теперь действительно было стыдно тех чувств, с которыми она ждала ответа. Сашка погрустнел.
— Ох, это целая история! Ведь мы с Танечкой к этому времени уже зарегистрировались. Специально ездили за шестьдесят километров на попутном грузовике в город…