Вызывают Мезенцева! Значит, Андрей не умеет сам сделать то, что нужно? Растерялся? Андрей — и вдруг растерялся? Невероятно. Может быть, от того… от того, что произошло между ними сегодня ночью? Может быть, просто не может взять себя в руки? Вот и она ведь думает не о человеке, распростертом на каталке… Ох как трудно, оказывается, быть настоящим врачом! Как страшно, что ты не имеешь права ни на какие личные чувства, даже думать ты не имеешь права ни о чем, кроме своей работы, когда на тебе белый халат…
Марлена больно закусывает указательный палец левой руки. Это — с детства. Так она делала еще в школе, когда хотела сосредоточиться.
Теперь она внимательно разглядывает нового больного. Это человек в расцвете сил, лет тридцати. Гладко выбрит. Темные волнистые волосы откинуты назад. Лицо умное, даже значительное. Густые, широкие брови сходятся на переносице. Он не только в сознании, он возбужден. На Марлену смотрит требовательно и сердито. Она слегка наклоняется над ним. Как странно — дыхание у этого молодого человека нечистое. Нет, не водочный перегар, что-то другое… Она не понимает, что именно.
Санитар помогает переложить больного с каталки на кровать.
— Вас привезли из дома? — спрашивает Марлена.
— Нет, мы встречали Новый год в Доме ученых. Внезапная слабость, холодный пот, меня буквально согнуло. Извинился, вышел из-за стола и тут же, у дверей, упал… — Он делает попытку улыбнуться. — До сих пор я считал, что обмороки — привилегия слабонервных барышень.
Марлена сдвигает одеяло и осторожно нажимает то место, которое называется «подложечкой»:
— А сейчас больно?
— Терпимо.
— Внизу, в приемном, вас уже смотрели?
— Да, оба хирурга. Я слышал, как один, тот, что помоложе и немного заикается, спросил: «В хирургию?», а второй сказал: «Нет, в терапию». Им очень некогда — там тяжелораненый.
— Не говорите так много, вам нужен покой. Я сейчас вернусь.
Она выходит в коридор. У дверей ее поджидает санитар. Прикрывая из деликатности рот ладонью, он шепчет многозначительно:
— Гнилыми яблочками попахивает, учуяли?
В самом деле — запах гнилых яблок! «Академик» прав. И это какой-то симптом. На лекциях в институте профессор говорил им: «Принюхивайтесь, принюхивайтесь! Обоняние для врача иной раз не менее важно, чем слух и зрение»… Но что же значит этот запах? Она не помнит! Она решительно не может вспомнить!
Слабость, холодный пот, боль, внезапный обморок… Внутреннее кровотечение? Желудок? Тонкий кишечник? Но тогда Рыбаш не отослал бы его в терапию. А если все-таки внутреннее кровотечение? И если… если оно вызвано раковой опухолью? Тогда, значит, болезнь запущена и этот человек обречен?! Нет, нет, немыслимо!