Свежевырытая могила, яма для захоронения после обеда. Вонг заглянул вниз в глубину — примерно три метра. Рядом с открытой могилой лежал большой деревянный помост, на котором была свежая земля. Вонг встал на колени за могильным камнем. Эта полицейская не сможет позвать на помощь по радио, об этом он позаботился, можно также предполагать, что ее коллеги, зажатые в плотной толпе пришедших на похороны, ничего не узнали о его нападении. Он видел, как она подкрадывается, одна, с обнаженным пистолетом, оглядываясь по всем сторонам. Она подходила ближе.
Первый удар выбил пистолет из ее руки. Второй удар попал ей в подколенные впадины, это был целенаправленный удар ногой. Николь оступилась, попыталась удержаться, но Вонг бросил ее на жесткий гравий. Он схватил ее за ноги, она барахталась, пытаясь сбросить его. Тяжелый бронежилет мешал ей, раненая рука жутко болела. Вонг потянул ее к открытой могиле и толкнул вперед головой в яму. Не успев собраться с силами, она уже почувствовала, как на нее сыпется земля.
Вонг поднял лежащий сбоку помост вверх, пока тяжелый, глинистый гумус полностью не ссыпался в яму. Затем взял пистолет Николь и спрятал на себе. Он наконец хотел исчезнуть. Но ему пришлось снова спрятаться за могильным камнем, так как двое посетителей кладбища шли по гравийной дорожке.
— О, смотри-ка, — сказал полный мужчина к глуховатой женщине, и оба остановились у могилы Николь. — Старого Эгона Фетцера они, кажется, уже похоронили.
— А?
— СТАРОГО ЭГОНА ФЕТЦЕРА ОНИ, КАЖЕТСЯ, УЖЕ ПОХОРОНИЛИ.
— Я думала, похороны только сегодня после обеда!
— Да, я тоже так думал.
— А?
Ханс-Йохен Беккер был таким человеком, у которого всегда был план Б в кармане. На тот случай, если микрофон откажет, если кабель отойдет или будет поврежден при столкновении, Беккер вмонтировал в каждый передающий микрофон сигнал пеленгатора, он приобрел карту кладбища и окружающей местности и сосканировал ее в компьютер. На экране он мог следить за движениями сотрудников. Когда зеленый сигнал у Николь перескочил на красный, когда было слышно только шуршание, он поднял по тревоге Еннервайна. Тот мчался, получая указания Ханс-Йохена Беккера в ухо, между могил, вдоль переплетающихся гравийных дорожек. Людвиг Штенгеле и Мария Шмальфус, пыхтя, бежали за ним.
— А сейчас резко направо, мимо колодца, затем снова направо!
Но потом у Еннервайна чуть не остановилось сердце — на гравийной дорожке он увидел темно-красный след крови, через несколько метров еще пятно, что указывало на то, что у бегущего повреждена артерия, при этом кровь вытекала ритмичными толчками. Еннервайн очень надеялся, что это была кровь преследуемого, а не кровь преследующей.