Дорогой господин комиссар, я не хочу иметь никакого отношения к убийству, это не мой стиль, это не моя философия, это никогда не входило в мои намерения, это никогда не входило в мои планы…
Он скомкал и это письмо. Он встал, собрал все скомканные листы и бросил в печь. Шан с удивлением наблюдала за ним. Мужчина был сумасшедшим? Он корчил гримасы, неуклюже танцевал, насвистывал не поддающиеся определению мелодии. Затем он снова сел за письменный стол.
Дорогой господин комиссар, я отключил двух телохранителей ЦРУ простыми боксерскими мешочками, я получил власть над высокопоставленным генералом США — вряд ли мне нужно воровать старую жалкую цитру!
Шан наблюдала, как мужчина встал, повторил еще раз предложения, как будто бы комиссар Еннервайн стоял перед ним собственной персоной. На этот раз он не разорвал письмо, а продолжил писать.
Дорогой господин комиссар, есть кто-то, кто подделывается под меня, который меня копирует, который вскакивает в мой поезд, но который не понимает моей философии! Тем временем мы уже хорошо знаем друг друга. Вы должны мне поверить! Это был не я!
* * *
Шан достаточно открыла окно, чтобы проскользнуть внутрь, но хотела поподробней осмотреть комнату. Она окидывала взглядом помещение: это была не просто жилая комната, а одновременно и мастерская, и ателье, и склад. Полки были забиты до отказа флаконами и тюбиками различных размеров, пакетиками и коробочками и другими емкостями. Большинство экспонатов имели надписи. Этот мужчина был педант, перфекционист, сумасшедший коллекционер. Стены тоже были увешаны сверху до низу различного рода инструментами. На столе лежали канцелярские принадлежности, карандаши, кисточки, реквизиты для рисования. Там она нашла то, что искала. Шан, цветок лотоса, как кошка влезла в комнату и спряталась за одним отдельно стоящим стеллажом.
Послушав его еще некоторое время, она узнала кое-что интересное. Например, что при покушении с белой сосиской не было использовано ни миллиграмма ботулина.
Дорогой господин комиссар, наверное, сегодня вы не заметили мое отсутствие на похоронах, вы меня искали, но не нашли…
Искатель правильного выражения замолк на полуслове. Черная широкая полоса, похожая на цензурную полосу, вдруг прошла по его рту. Это была не цензурная полоса, это была толстая черная клейкая лента, которой Шан, подскочив сзади, в момент заклеила ему рот. Его первым импульсом было схватиться за ленту на его лице, быстро сорвать ее, но он почувствовал жгучую боль в запястье, и даже не смог попытаться освободиться от кляпа. Второй, не раненой, рукой ему нужно было схватиться за то место, где ему было больно. Его стул у письменного стола был повернут. Появившаяся будто из-под земли небольшого роста изящная женщина в свободном спортивном костюме с натянутой на голову лыжной шапочкой держала в руке кочергу с раскаленным концом.