— Вы, — Мария подняла брови вверх, — хотели сейчас сказать галиматью или что-то вроде этого?
— …подоплеки, чего можно ожидать от проживающих в данной местности лиц.
— После всего того, что мы услышали, наш Куница, вероятнее всего, из местных, — продолжил Еннервайн. — А теперь о вас, Штенгеле. Вы ведь были когда-то заядлым альпинистом.
— Да, еще в молодые годы. Я предчувствую что-то нехорошее. Мне что, сейчас придется ежедневно лично проверять все горные вершины?
— Нет, я совсем не хочу присутствия полиции на горах. Пока не хочу. Это вынудит Куницу продолжить свое дело еще веселее где-то в другом месте. Но у вас есть связи с Клубом альпинистов, с горноспасательной службой и подобными организациями.
— Альгойец мимо таких не пройдет.
— Хорошо. Вы можете задействовать свои контакты и собрать группу, которая незаметно будет наблюдать за этой вершиной Кроттенкопф?
— Это можно сделать. Одного-двух человек будет достаточно. Им нужно делать фотографии?
— Этого я сейчас официально, конечно, не могу утверждать, — сказал Еннервайн. — Но если два или три горноспасателя будут фотографировать каждого, кто будет подниматься на Кроттенкопф, только просто ради удовольствия, то я, конечно, ничего не смогу сделать.
— Я понял, шеф.
— Итак, за работу, коллеги, по горам! Завтра утром в восемь совещание.
Группа разошлась.
— Подвезти вас к пансионату, Губертус? — спросила Мария.
— Да, с удовольствием.
В машине они молча сидели рядом. В мозговом центре Еннервайна для нелепых мыслей слова «стрельба из лука» все еще совсем не растворились, он ломал себе голову, поскольку не привык останавливаться перед загадками. Мария тоже была погружена в свои мысли.
— С таким мне еще никогда не приходилось сталкиваться, — сказала она вполголоса. — Написанное от руки письмо с признанием. Гм. Но что-то во всем этом деле, не только письмо, почерк и стиль, и остальные обстоятельства кое-что мне напоминают. Что-то другое, я только не знаю что мне о чем напоминает. Вам знакомо такое чувство?
— Даже очень хорошо знакомо.
— Я об этом подумаю.
— Вот гостиница «Эдельвейс», — сказал Еннервайн. — Вы за мной завтра утром заедете?
— Конечно, — сказала Мария и выключила мотор.
О нет, подумал Еннервайн, сейчас она непременно захочет узнать, о чем я хотел поговорить тогда при несостоявшейся встрече. С тех пор прошло три месяца, а он все еще ничего не рассказал ей о своих проблемах со здоровьем. Когда это дело будет закончено, подумал он, то я об этом поговорю. Но тогда уж точно. Стопроцентно.
— Спокойной ночи, — сказала Мария и завела двигатель.