– Ух, ты! Да тут наверняка серебро и золото есть, – сказал Лёша и снова взялся за плоскогубцы, – Я знаю, где принимают.
Но вдруг он положил свой безотказный инструмент на стол и присмотрелся к внутренностям повнимательней.
– Слушай, тут самый толстый жгут с контактами в разъём не воткнут. Выпал, наверное.
Он взял его пальцами и закрепил в гнезде. И тут произошло чудо: раздался тихий ровный шум, как шумят кроны деревьев на лёгком ветру, засветились, заиграли лампочки и индикаторы на панели управления.
– Твою мать! – воскликнул удивлённый Лёша, – Заработал!
И тут из ящика раздался чистый громкий голос, как будто говоривший находился в этом же помещении, за этим столом:
– Беркут, Беркут. Я Незабудка. Использовать мат на связи запрещено. Почему не выходили на связь? Сообщите ваши координаты.
– Нет, ты видел? – обратился ошарашенный Лёша к не менее удивлённому Егору, – Похоже это радиостанция какая-то.
– Кто на связи? – опять прозвучал голос, – Кто бы вы ни были, сообщите ваши координаты и ожидайте приезда сотрудников. Вы несёте ответственность за сохранность прибора дальней связи.
– Ага, щас, разбежался! – закричал возмущённый Лёша в панель, – Я этот ящик из дерьма откопал и тащил через весь город. Здесь металла на три тыщщи. Отдыхай, Незабудка!
После этих слов он решительно нажал на кнопку «ВКЛ-ВЫКЛ», выдернул подключенный кабель и, ухватив плоскогубцами какую-то деталь, начал старательно, со скрежетом, её откручивать.
– Лёша, – быстро сказал Егор, – может, не надо? Кто его знает…
– Брось, ты, Егор. Я его не украл, не отобрал. На свалке он был, под кучей мусора. Он мой.
Свесив на лоб немытый чуб, с дымящейся сигаретой в губах, бывший слесарь сноровисто орудовал кусачками, отвёрткой и стамеской. Через час ящик был практически пуст, а на столе возвышались рассортированные по сходству детали содержимого: платы микросхем, контактные пластины, провода, металлические детали, несколько вентиляторов и прочее.
– Ну, вот, – сказал довольный Лёша, – завтра скину Жоре на рынке. Водочки купим, колбаски сырокопчёной, отметим. Я люблю сырокопчёную: она такая твёрдая, упругая…
Только Лёша успел описать достоинства упругой колбасы, раздался сильный грохот и дверь жилища, с вырванным и скособоченным замком, распахнулась, словно от порыва урагана.
В комнату, как торпеды, ворвались энергичные на руки и ноги молодцы в камуфляже, в вязаных, с прорезями, шапочках и с резиновыми дубинками в руках, – как раз твёрдыми и упругими. Даже не поздоровавшись, они тут же старательно начали охаживать этими резиновыми колбасами ошеломлённых жильцов.