– А это – вам! – я вытащил из машины картонную коробку.
– Што там? – заволновался Вацлав.
– Бензопила «Штиль». Дрова пилить, – я достал из коробки пилу. – Соберете сами. Там внутри шина, цепь и инструкция. Она на немецком, но есть рисунки и инструмент. Справитесь, – я сунул пилу тестю. – Теперь смотрите. Вот сюда заливается бензин с маслом.
– Как в мотоцикл? – поспешил Толик.
– Именно. Только пропорция один к пятидесяти. Масло я привез, но годится и наше, моторное. Бензин можно и 72-й. Сюда, – я ткнул пальцем в другую пробку, – льем масло для смазки цепи. С ним проще. Можно трансмиссионное, только выбрать пожиже. Держите! – я отдал им пластиковые канистры. – Занимайтесь! А я умоюсь и позавтракаю.
Когда я вышел во двор, Вацлав держал в руках собранную и заправленную пилу. Я проверил натяжение цепи. В норме. Вацлав снисходительно улыбнулся, дескать, учить батьку будешь?
– Дальше просто, – я взял у него пилу и поставил на землю. – Подкачиваем топливо в карбюратор, включаем зажигание и…
Я дернул за шнур. «Штиль» завелся со второго рывка. Мотор выплюнул сизый дымок и затрещал, распугивая кур. Я поднял пилу и снял ее с тормоза. Цепь заскользила вокруг шины, превратившись в полупрозрачную ленту.
– Дай! – умоляюще сказал Вацлав.
– Только осторожно! – предупредил я.
Ответом был гневный взгляд: «Опять отца учишь?» Некоторое время Вацлав любовался на скользящую цепь, затем закрутил головой.
– Пилить нечага, – сказал сокрушенно.
– К Юзэфаўне идзице! – подсказала выбежавшая на шум теща. – Ёй дровы привезли, а пилиць некаму. Одна жыве.
– Пойдзем! – согласілся Вацлав и выключил пилу. – Толик, бяры козлы. У Юзэфаўны яны дрэнные.
– Я с вами, – сказал я.
Тесть кивнул.
– А ты Иванавич?
– Без меня справитесь, – отказался отец, – плотоядно разглядывая «пассат». – Машину посмотрю.
– Только ничего не откручивай! – поспешил я.
Отец небрежно махнул рукой: дескать, о чем разговор, и мы пошли. Толик тащил козлы, я шел следом, а тесть вышагивал впереди, помахивая пилой. Выглядел он при этом как маньяк из американского фильма ужасов. По крайней мере, вид у него был как в предвкушении расчлененки.
Юзефовна жила неподалеку. У ворот старенькой хаты лежали бревна. «Ель и ольха», – определил я. Толик установил козлы, и они с Вацлавом взгромоздили на них первое бревно. Я в это время держал пилу. Ставить ее на землю Вацлав не захотел.
Привлеченная суетой из калитки выглянула хозяйка.
– Папилим табе дровы, Юзэфаўна, – сказал Вацлав. – Нямецкай пилой.
Он потряс отобранным у меня «Штилем».
– Ой, дзетачки! – всплеснула руками старушка. – Хай вам пан Езус дае.