Со светлыми, блестящими панелями на кухне сливалась дверь с нажимной ручкой, за которой вниз шла лестница в вытянутое подвальное помещение с дополнительными комнатами. В одной из них, в самом дальнем углу, Ян в 1939 году устроил запасной выход: коридор в десять футов, ведущий прямо в Фазаний дом (птичий вольер с небольшим домиком посередине), граничивший с огородом, – это был и вход для тех, кто прятался на вилле, и удобный путь для доставки еды. Ян провел в подвал воду и устроил туалет, а шедшие наверх трубы от системы отопления помогали немного обогревать подвал. Звуки запросто проходили между половицами, поэтому, хотя «гости» слышали голоса наверху, сами разговаривали только шепотом.
Еще один тоннель, только низкий и укрепленный ржавыми железными ребрами, вел в Львиный дом, и некоторые «гости» прятались в примыкающей к нему хижине, хотя та и стояла недалеко от немецкого склада с оружием. Похожий на часть китового скелета тоннель когда-то использовался для защиты работников, которые приводили и выводили из клеток больших кошек.
Циглер навещал зоопарк еще несколько раз, чтобы поразглядывать удивительный музей насекомых и пообщаться с Жабинскими. Иногда он даже брал с собой Тененбаума под тем предлогом, что коллекции время от времени необходима ревизия самого коллекционера, и тогда Тененбаум проводил несколько часов в своем собственном персональном раю, стоя в саду на коленях и собирая новых жуков.
Однажды Циглер появился в зоопарке с золотистой таксой Тененбаумов, Жаркой, которую держал под мышкой.
– Бедная собачка, – сказал он. – Здесь, в зоопарке, ей будет гораздо лучше.
– Конечно, оставляйте, пожалуйста, – сказала Антонина.
Сунув руку в карман, Циглер достал для Жарки несколько маленьких кусочков колбасы, затем опустил ее на пол и направился к двери, не обращая внимания на собаку, которая побежала за ним и принялась скрести дверь, после чего легла рядом с ней, чтобы впитать остатки запаха последнего знакомого человека.
В последовавшие затем дни Антонина часто заставала ее под дверью; собака ждала, что ее семья снова появится и ее заберут обратно к знакомым запахам и видам. На этой суматошной вилле для Жарки оказалось слишком много комнат, как поняла Антонина, слишком много темных углов, ступенек, лабиринтов, суеты; несмотря на короткие кривые лапы, Жарка постоянно носилась, не в силах успокоиться, тыкалась носом в лес мебели и чужих людей. Спустя какое-то время она привыкла к жизни виллы, но все равно легко пугалась. Если чьи-то шаги или хлопнувшая дверь нарушали тишину, таксу охватывала нервная дрожь и ей хотелось уползти куда-нибудь подальше.