— Здравствуйте, дорогой Андрей Захарович. Как ваше здоровье?
— Здравствуйте, Алексей Петрович, — тоже с некоторой торжественностью и слегка нараспев отвечает почтальон. — Спасибо, все пока идет хорошо. А как вы поживаете?
— У меня тоже полнейшее благополучие. Прекрасный день. Сегодня, представьте себе, наконец-то расцвел черный гладиолус.
— Это очень здорово, — вежливо говорит почтальон.
— Я непременно подарю вам его луковицу.
— Спасибо, — улыбается Андрей Захарович, хотя к цветам он совершенно равнодушен и ему все равно, что одуванчик, что знаменитый черный гладиолус.
Так он идет зигзагами от калитки к калитке.
— Захарыч! Стой, Захарыч! Подожди, мил человек! — вдруг слышит он.
Запыхавшийся, потный от усердия возчик Король догоняет его.
— А! — ликуя, кричит он. — Гляди, чего прислали! — Он сует к глазам почтальона копию ответа на их совместную «бумагу». — А? Это же сила! — Король вытирает рукавом рубашки потный лоб и, уже успокоясь, умоляюще, благостно глядя на Андрея Захаровича, шепотом, заговорщицки произносит: — Такое дело надо обязательно обмыть. Как полагается по закону. У меня уж все готово, а?
— Ладно, — с серьезным видом отвечает Андрей Захарович. — Раз такое дело, я приду. Жди.
Куда он придет, Королю и почтальону известно.
Они расстаются.
А почтальон вскоре появляется возле дачи Марьи Васильевны Локтевой, и все случается так, как заведено издавна. Не успевает он вытащить из сумки корреспонденцию, а его уже зовут:
— Иди-ка зайди, отдохни, покури!
И он не отказывается, распахивает калитку, идет по тропочке к веранде и, усевшись на ступеньку крыльца, вытянув уставшие ноги, закуривает.
Сегодня локтевские женщины дома, и Марья Васильевна, и дочери-учительницы, все очень похожие на старуху, ладные, бойкие, пьют чай, предлагают разделить с ними компанию и Андрею Захаровичу, но тот вежливо отказывается.
— Послушайте, — говорит Марья Васильевна, — вчера председатель вашего поссовета сказал мне, что в прошлом году вам было отказано в утеплении веранды. Это верно?
— Верно, — подтверждает Андрей Захарович.
— Почему же вы до сих пор не обратились ко мне?
Пожав плечами, он отвечает:
— Теперь об этом говорить уж не время.
— Почему?
— Так.
— А по-моему, как раз время, и вам, депутату райсовета…
— Вот поэтому и не время.
— Я не понимаю вас. — Марья Васильевна с любопытством смотрит на почтальона.
— А тут проще простого, — отвечает Андрей Захарович. — В поселке знают, что мне было отказано. Многие знают. А теперь я — Советская власть. Что же люди про меня скажут? Как попал, скажут, Мигунов в депутаты, так сразу все и объегорил. А как я буду после этого людям в глаза смотреть?