Я порозовела от смущения, когда осознала, что придется воссоздавать в ее памяти откровенную постельную сцену. Ну да ладно, все мы взрослые люди. Но лучше спросить у Дольшера разрешение на это. Так, на всякий случай.
– Я могу стереть из ее памяти наш поцелуй, – проговорила я, ни на миг не отрывая взгляда от несчастной секретарши.
– Как? – горестно вздохнул Дольшер. – Даже не смей, Киота! Ты наверняка наследишь при этом, как стадо упырей. Твое вмешательство обязательно заметят, а значит, придется начать расследование. Не самая лучшая идея, учитывая, сколько у нас сейчас проблем.
– Я замещу в памяти одну сцену другой, – пояснила я. – Почти такой же, изменю лишь действующие лица. Ты, понятное дело, останешься в любом случае. И дадим тебе в партнерши девушку, чтобы не расстраивать общественность. Идет?
Дольшер замолчал, видимо оценивая возможные последствия моего решения. Затем нерешительно кашлянул и негромко спросил:
– А ты сможешь?
– Да, – коротко кинула я. Помолчала немного, но все же добавила: – Есть одна мелочь. Аура Хадиши не пострадает, но в ней останутся некоторые изменения. Если специально не искать – то никто этого не заметит. Однако лучше обезопасить себя. Если замещенная сцена окажется весьма эмоциональной и шокирующей для нее, то это будет достаточным объяснением для любых вопросов.
– Шокирующая сцена? – Дольшер негромко хмыкнул. – И что ты подразумеваешь под этим?
– Ну… – Я замялась. – Что-нибудь такое… Неприличное…
– Например? – Дольшер, по-моему, наслаждался моим замешательством и стеснением. – Разве между двумя людьми может быть что-нибудь неприличное, если это приносит удовольствие обоим?
– Ах так? – Я внезапно разозлилась. – Приносит удовольствие обоим? Ну будет тебе спасение репутации!
– Киота! – воскликнул Дольшер, видимо осознав, что довел меня, – Подожди, я же пошутил!
Но было уже поздно. Не отвлекаясь более ни на что постороннее, я творила свое колдовство. Закрыв глаза, я осторожно выплетала воспоминание о моем поцелуе с Дольшером из памяти женщины и тут же замещала его другим, пока аура не успела измениться. От сосредоточенности я на время даже забыла о необходимости дышать. Так, Киота, не торопись. Одно неловкое движение – и твое вмешательство станет слишком очевидным, а это неприемлемо.
Дольшер, поняв, что мешать мне сейчас нельзя, замолчал. Но то и дело встревоженно хмыкал, видимо гадая, что именно я сейчас вкладывала в память его секретарши.
– Готово, – наконец довольно проговорила я. Глубоко вздохнула, пережидая приступ слабости, и щелкнула пальцами, выводя Хадишу из транса.