— Книжки читать — это хорошо, — заметил Крутояров, затягиваясь сигаретой, — Но я не вижу связи. При чём здесь эта листовка?
— Ведь это ваша работа? — капитан подвинул листок по столешнице к собеседнику. — Мальчишка был распространителем, а вы или верстальщиком, или статьи писали.
Пленник усмехнулся и выпустил пару колец, глядя, как они медленно растворяются в воздухе.
— Нет. Я был бы только рад, если бы писать умел. Признаюсь, я даже письмо маме мучаю по полдня, а выходит: «Мама привет, у меня всё хорошо и погода стоит прекрасная».
— Значит, вы только распространитель? — продолжал настаивать гестаповец.
— А если я скажу, что просто мимо проходил? Ведь не поверите?
— Не поверю.
— Эти листки я впервые увидел только сейчас.
— А мальчишка?
— Не знаю. Просто смотрю — мальчик от солдат бежит, вот и решил помочь. Ведь детей сохранить надо. Для будущего.
— Ну ладно, похохмили и достаточно. Одну листовку нашли в вашем кармане. Где типография расположена?
Сергей вздохнул. Затушил сигарету. Протянул руку к пачке, раскрыл её, взял вторую. Капитан почти услужливо протянул зажигалку, и она опять зажглась без его помощи, вызвав возглас удивления.
— Как это у вас получается? — спросил офицер, вертя перед глазами зажигалку. — Ведь это вы сделали?
— Ну, это маленькое волшебство по сравнению с тем, что я умею, — ответил Крутояров и снова затянулся. Сигареты были очень слабыми даже для него, а ведь он бросил курить года два назад.
Капитан молча смотрел на него, словно надеялся увидеть в руке волшебную палочку.
— Это правда?
— Сколько сейчас времени, капитан? — спросил пленник и, скользнув в часы, вытолкнул сонную кукушку наружу.
Часы закуковали, капитан от неожиданности подскочил, Крутой улыбнулся и оставил кукушку в покое.
— Не бойтесь, это не бомба, а только часы. Кстати, капитан, а вы умеете на фортепиано играть?
Сергей «заглянул» в чрево инструмента и коснулся струн. Они нежно заныли. Ударил по одной, потом по другой, по третьей и потом медленно, на слух исполнил «Чижика-пыжика». При этом он постукивал пальцами по столу, и покачивался на стуле, изображая виртуоза-пианиста. Капитан смотрел на него почти с ужасом.
Однако офицер был калачиком тёртым. Если и удалось выбить его на время из колеи, то напугать не получилось.
— Вы дьявол! — сказал гестаповец и резким голосом позвал солдата. — И вы распространитель незаконной газеты! — добавил он, когда солдат вошёл в кабинет и встал за спиной Сергея.
— Ну, если бы я и впрямь был распространителем газеты, — сказал Крутояров, стараясь повернуться так, чтобы солдат был виден ему боковым зрением, — то навряд ли знал бы, где печатный станок стоит. Конспирация.