Крутояров поднял голову. Над ним кто-то стоял. Он направил на человека пистолет и чуть было не нажал на спусковой крючок, но вовремя сообразил, что это женщина. Вернее, бабка. Старуха. Слабая женщина, которая тщетно пыталась оторвать его от земли, напрягая все свои силёнки.
— Вставай, милок. Я не утяну тебя, тяжёлый ты.
Опираясь на старушку, он поднялся на ноги.
— Уйди, бабуль, тебе-то чего под пули лезть? — прохрипел, помогая бабушке как мог, но сил почти не осталось.
— А мне уж всё равно, а тебе жить ещё, — голос у неё был скрипучим, похожим больше на мужской, чем на женский. — Родину защищать. Пойдём!
Сзади, за углом дома ожил шмайсер и заскрежетал траками «Панцер».
— Пошли-пошли! Скорее, скорее, ножками, милок, ножками.
Да уж какое там ножками. Сергей буквально повис на тощей, оголодавшей старухе. Ноги почти не слушались, их будто и не было — они болтались как две бесчувственные сосиски.
— Бабуль, беги ты отсюда! — со стоном проговорил он. — Сейчас обоих прихлопнут.
— Не боись, милок, — сказала бабка на удивление уверенным голосом. — Не прихлопнут, не мухи мы.
Сзади послышался крик солдата, и Крутой, развернувшись, всё продолжая опираться на старушку, поднял «вальтер». Нажал на спусковой крючок, но оступился, и пуля ушла в «молоко». Старушка не удержала его, и Сергей шлёпнулся лицом вниз, уронив пистолет. Снеговая перина мягко обняла его. «Всё, — пронеслось в голове. — Не подняться!»
Раздалась хлёсткая автоматная очередь. Очень короткая. Даже какая-то слишком короткая, оборвавшаяся на полутакте. Крутояров с трудом поднял голову и сквозь залепленные снегом ресницы разглядел старушку. Она стояла рядом на коленях и обеими руками сжимала рукоятку пистолета. А в десятке метров от них покачивался солдат. Ствол автомата торчал из сугроба и смотрел в стылое небо. Воин Рейха держался руками за грудь, будто измазанную малиновым сиропом. Секунду спустя он рухнул на спину.
Пистолет был явно тяжёлым для слабых старушечьих рук. Она разжала пальцы, и оружие выскользнуло из её кулачков.
— А теперь побежали, милок.
Грохот гусеничных траков приближался, и уходить нужно было немедленно. Куда угодно, лишь бы убежать. Откуда-то снова взялись силы, будто кто-то заменил энерджайзер. Сергей подобрал пистолет, повертел его в руке и бросил — патронов в нём не оставалось, а таскать с собой незаряженное оружие — только лохов пугать. Заковылял в сторону улицы, видневшейся в просвете меж домами. Осталось всего ничего — перевязать рану и найти рукопись. Старушка шла рядом, поддерживая его за локоть. Хотя кто кого должен поддерживать? Кто кого должен через улицы переводить?