А танк стучал траками. И уже где-то близко. И стоит ему завернуть за угол… Две мишени… Всего лишь одна очередь. Сергей спиной ощущал близость «Панцера», именно спиной, и даже не спиной а тем местом, что чуть пониже, потому что механика работать наотрез отказывалась.
Бабка потянула его на узкую тропинку, протоптанную в глубоком снегу. Он доверился старухе — она-то здесь все ходы-выходы знает. И она повела его какими-то странными ходами, через сугробы, сквозь замёрзший кустарник, тренькающий сосульками.
Скрежет гусениц становился всё громче и громче. Старушка тянула Крутоярова куда-то, и он плёлся за ней, чувствуя, что с каждой секундой ему становится всё хуже и хуже. Голова кружилась, ноги и руки налились свинцом. Язык во рту стал как рашпиль и царапал нёбо, а в ушах стоял рёв реактивной турбины.
В глазах помутнело, и он практически вывалился из действительности. Ему казалось, что его ведут за руку по каким-то коридорам, что они то опускаются в мрачные казематы, то поднимаются по лестнице высоко над городом. А потом навалилась тьма.
— А крови-то сколько! — услышал Сергей голос старушки и открыл глаза.
— Забинтовать надо, бабуль, — тихо сказал он.
Осмотрелся. Стало понятно, что эта одна из ям-бомбоубежищ, в которых вначале войны люди прятались при авианалетах. Узкая щель, две лавки вдоль земляных стен. Человек десять залезет, и всё — час пик в трамвае. На стене висит керосинка и слабо светит, вполсилы. И даже вентиляция есть, поэтому они ещё не задохнулись.
Он разглядел лицо старухи, похожее на карту Марса — каналы-морщины, кратеры-оспины. Глубокие складки у рта.
— Бинтов у нас давно не осталось, — она покачала головой. — Столько крови было, бинтов на всех не хватает. Тряпкой сейчас замотаю. А уж о лекарствах и не мечтай.
— Кровь, главное остановить, — почти шёпотом сказал Крутой.
— Сейчас остановим.
Старушка разорвала в клочья какую-то брошенную не то блузку, не то рубашку и, связав лоскутки, стала бинтовать Сергея. Пока она с ним возилась, он вырезал из воротника две шприц-ампулы (и как это фрицы их не заметили?) и, сняв колпачки, вкатил себе содержимое одной. Прислушавшись к ощущениям, сделал второй укол. Буквально через минуту он был полон сил и снова готов на подвиги. Понимал, что применение амфетамина в лошадиных дозах приведёт к преждевременной старости, да и кони раньше обычного двинет, но уж точно не сейчас.
— Мне уже лучше, бабуль, — сказал, осматривая повязку из ветоши. — И кровь почти не идёт. Умная кровь перестала покидать дурную голову.
Поднялся и упёрся шапкой в потолок.