Маттис заморгал, не зная, что ей ответить. Она была такая добрая. Теперь он понял, почему утром он так решительно свернул с дороги именно в эту усадьбу. Когда-то он уже бывал здесь, и лицо хозяйки хранилось у него в памяти. Он уже видел эту женщину.
— Ты, верно, плохо спал ночью? — спросила она, подсказывая ему подходящее оправдание.
— Да, да! — воскликнул он. — Я не спал целые две ночи. Понимаешь, у нас над домом тянет вальдшнеп!
Он произнес это так, что она даже испугалась, но лишь на мгновение — пока не вспомнила, с кем имеет дело. Это он сразу почувствовал.
— Я понимаю, — спокойно сказала хозяйка. — Тут уж, ясное дело, не до сна. Как же это произошло? — терпеливо спросила она.
— Произошло, и все. Поздно вечером. А ночью мне приснился удивительный сон.
— Так бывает. Но свои сны человек должен хранить про себя, так что не будем о нем говорить, — сказала хозяйка, которую ждали другие дела.
Она тоже умная, подумал Маттис. Он с тревогой поглядел на людей, половших турнепс под палящими лучами солнца. Хозяйка поняла его взгляд.
— Скажи-ка сам, чего тебе больше хочется, пойти к ним на поле или ко мне на кухню и выпить чашечку кофе?
— Да лучше бы кофе, уж больно вкусно, — быстро ответил он.
— По-моему, ты выбрал правильно, — сказала хозяйка.
— Хотя и смотреть на тех влюбленных тоже приятно, — сказал Маттис, чтобы быть честным.
— Конечно, но пусть уж они полют, а мы пойдем пить кофе.
— Спасибо, если можно.
Вот какими должны быть женщины, думал он, идя за нею на кухню.
Кофе был вкусный. Хозяйка спросила Маттиса о сестре, чем она занимается.
— Да, понимаешь, она все время вяжет.
Они помолчали. Маттису стало больно при мысли о Хеге, вынужденной его содержать.
— Ведь я так много ем, — сказал он, эту хозяйку нельзя было обманывать, — я съедаю все, что она зарабатывает.
На это хозяйка ничего не ответила, она только все время подливала ему кофе.
— А теперь она еще и поседела, — сообщил Маттис.
Хозяйка молчала.
— Со мной трудно, — сказал он.
Тут хозяйка поднялась и оборвала его:
— О таких вещах не говорят, Маттис.
Не говорят? А ему так хотелось поговорить о себе и о Хеге. Ему не часто выпадал такой случай: пить кофе и беседовать с женщиной о том, что у него наболело.
— Ладно, не буду, — сказал он.
Голос у него дрожал.
Тем временем у хозяйки нашлось дело в соседней комнате, и Маттис остался в одиночестве. Когда она вернулась, Маттис так и сидел не шелохнувшись, погруженный в сложные и неприятные мысли, на языке у него вертелся важный вопрос:
— Можно спросить тебя об одной вещи?
Хозяйка кивнула, но не слишком охотно.