Наши менее степенные сотрудницы были в основном лет до двадцати шести – двадцати семи. У-у, в их числе встречались восхитительные создания! Лару Мельгунову или Олю Бабанину, секретаря шефа и одну из корректоров, не стыдно было выставить и на подиум. Смотреть на них, молодых и вовсе юных, сияющих персиковой свежей прелестью и, в сущности, беззаботностью, было одно удовольствие. Но: всё это были очень дорогие девушки, во всяком случае – для меня. Они всегда одевались по последней моде. Кстати, у них первых в городе я увидел только ещё входящие в обиход дамские сумочки-сундучки. Они сразу напомнили мне медицинские ёмкости для хранения пробирок с образцами крови… от разбитых сердец их поклонников. Девушки имели своих бойфрендов – счастливчиков или зрелых состоятельных ами (наверное, кое-кто – и тех, и других разом), которые подвозили их чуть не к самым витражным окнам. Три-четыре подруги и сами лихо парковали «Лады» и «Ибицы». Они были дорогими и, как мне тогда казалось, слишком недоступными для меня. Куда навязывать свои проблемы тугодумного студента с прочно залегшими морщинами у глаз им, привлекательным, весёлым и оптимистичным созданиям, закончившим или вот-вот заканчивающим институты и техникумы и рвущимся теперь наслаждаться жизнью! Смешно.
К тому же несколько близких и провальных предыдущих знакомств с подобного рода представительницами от партии Евы оставили во мне очень неприятный и настораживающий след. Они много болтали о романтике, но напрочь были лишены этого прекрасного свойства, голубого увеличительного стекла души! Они совершенно не умели удивляться! Они умели только радоваться, если их расчеты оправдывались и прагматичные комбинации им удавались.
Если возникала производственная проблема, например, гас плафон в корректорской или надо было разгрузить прибывшую машину, меня всегда вызывали по внутреннему телефону. Ни разу ни одна женщина, ни молодая, ни в годах, не пришла за мной в прорабскую лично. Все были слишком заняты. Они заскакивали к нам только в поисках Дмитрия Ильича, и то редко, второпях, отрываясь от каких-нибудь мнимо значительных для меня дел и к ним же через минуты возвращаясь.
Понимаешь теперь, чем стали для меня Ленины посещения? С первых же коротких полушутливых свиданий она в моих глазах свела воедино вполне приличный интеллект, возраст, предполагающий не меньшую моей жизненную опытность, – с истинно молодой привлекательностью женщины. Повторяю, я нисколько не льстил ей при первой встрече. Лена действительно выглядела много моложе своих лет. Или была такой, какой и должна быть ЖЕНЩИНА её возраста в идеале, – не знаю, как считать правильнее.