– Ночью не могу один. Сам не знаю, что со мной. Жду, вдруг что-то… Смотрю на шторы – шевелятся. Почему шевелятся? В такую тухлую жару! Вот я и впустил сдуру эту идиотку. Ты не думай, клянусь, ничего не было. Просто сидели, ее грибной чай со льдом пили. Гадость ужасная. А тут еще Мадам привязалась: негде ей с Женькой перепихнуться. Я какой-то не свой, разваливаюсь на куски. Надо было просто позвонить тебе, позвать. Но ведь ты не бросишь меня, я же ни в чем не виноват.
По его лицу пробежали частые мелкие судороги, капельки пота на лбу. Глаза стали совсем темные, так расширились, разлились его зрачки.
– Она не придет. Нет, – вдруг сказал потерянным голосом.
– Кто… она? – холодея, прошептала Ирина. Попробовала освободиться, но его руки намертво окольцевали ее бедра.
– Не может прийти. Это чушь, абсурд. Я знаю. – Он убеждал себя изо всех сил, но не мог справиться. – Покойники не приходят. Ее же сожгли уже, наверное. Она уже на пожаре обгорела. Конечно, сожгли. Это бредни деревенские, бабьи выдумки. Не верю. Но я прошу тебя. Я не смогу без тебя.
Ирина отодвинулась от него, сжалась, уклоняясь от его рук.
«Жара. Вся в поту…» – вдруг подумала она.
Павел легко поднялся, чуть разочарованно улыбнулся.
«Другого ждал? Или теперь стыдится, что разоткровенничался. Самолюбивый, малодушный мой Пашка!»
Он увидел – взгляд ее смягчился.
– Котенок, я знал, мы любим друг друга. Бывают недоразумения, но это все мелочи, мелочи. Главное, мы вместе.
Странные пустые слова, высушенные до звона, до потери смысла.
Он прильнул лицом к ее груди. Заговорил с открытой нежностью:
– Ну ладно, котенок. Откуда этот холод в тебе? Это не ты. Ну не надо.
– Сразу слишком много всего. – Ирина почувствовала себя виноватой. Что она, право?
– Последнее слово за тобой, конечно. Но для себя я решил. И уж ясно, не из-за этой записки. – Он мельком глянул в повисшие, пропитавшиеся смогом шторы. – Я шел к этому нелегко. Но зато честно. Согласись. Зато все окончательно. Я не хочу откладывать, рисковать.
Он взял в ладони ее лицо с особой осторожностью. Свое надо беречь.
– Только представь себе. Всегда быть вместе. Все так просто и ясно.
Ирина вдруг устыдилась сама не зная чего, опустила глаза.
– Что-то я не пойму тебя, а, котенок? – Павел чуть встряхнул ее за плечи.
– Просто устала. – Ирина ласково высвободилась. – В голове какая-то дурь.
– Отдыхай, родная. Конечно, ты измучена. Выпотрошили тебя. Ну, поцелуй меня!.. И все? Ну, ладно. Еще успеем.
«Ушел. Как тихо. Значит, все позади. Они нашли записку. Она сама убила себя. Почему? Кто знает. Чужая душа – потемки. А моя? Каждая душа – потемки. Но как можно себя не знать? Будто у меня в душе тайны, и я сама от себя что-то прячу. Скрываю. Так не бывает. Тогда почему я сейчас не рада? Нет, я рада. Я должна быть рада. Пусть только все это отойдет от меня, забудется. И не такое забывается. Какая я соленая, сто потов сошло. В душ!»