выезжать поскорее…
При этом Рауль, похоже, с облегчением выдохнул.
– Но…
– Чарли?!
– …Но! – продолжал я. – …Прежде, чем мы это совершим, сначала мне нужно сделать одну вещь. Видите ли, мы проехали много миль, чтобы оказаться тут, в этом кафетерии, под зловещей табличкой «НЕ КУРИТЬ». Мы ни перед чем не остановились, только чтобы сидеть с Уиллом Смиткоутом в этом стерильном, однако безопасном месте, что лишь слегка напоминает наш собственный кафетерий. Оно лишь слегка напоминает то место, которое Уилл звал домом последние семь лет. И потому есть одно последнее, что мне хотелось бы спросить у Уилла, прежде чем отправимся назад в Коровий Мык. Обратно к будке охраны. К зелени. К пеликанам. К региональной аккредитации. К Рождеству. Есть один вопрос без ответа, который я не могу пропустить, не рискуя показаться недобросовестным, если у меня есть возможность его задать, – иными словами, пока еще возможно задавать такие вопросы моему уважаемому преподавательскому наставнику в столь поворотное время моей жизни. В этот зыбкий период, пока сам Уильям Смиткоут еще по-прежнему пребывает в этом мире. Пока я пребываю в этом мире. Пока мы вдвоем – по-прежнему в этом обширном и одиноком мире. Пока мы вчетвером – Бесси, Рауль, я, мистер Смиткоут – еще сидим за этим столом. Видите ли, все мы – тут, в этом передвижном кафетерии, вместе в ограниченном сегменте времени и пространства. Но нельзя принимать как данность то, что так будет всегда. Потому что так будет не всегда. Все меняется. Приходят и уходят мгновенья. Вещи тоже приходят и уходят. Люди, места, идеи. Нации мира. Мимолетная буря. Жесточайшая засуха. Все это приходит и уходит. И потому есть один последний вопрос, который я вынужден задать сейчас, когда солнце уже начало закатываться за вон ту стойку с салатами…
– Черт бы драл, мальчик, давайте уже к сути!
– Да-да, мистер Смиткоут… К этому самому я уже и подступаю…
– Так подступайте быстрее… пока я не загнулся над этой куриной котлеткой!
– Разумеется, – сказал я. – Эта куриная котлета не навсегда останется так же горяча, как в данный конкретный момент времени. Это просто печальная правда жизни. И потому мой вопрос вам, мистер Смиткоут, – тот, что я задавал вам множество раз, но вы никогда не предоставляли мне на него прямого ответа. Вы так толком и не ответили на мой вопрос, и потому мне бы хотелось задать вам его в самый последний раз. В последний раз я хотел бы попросить вас рассказать мне хоть немножко об истории. А конкретнее – о всемирной истории. То есть от самого ее начала до ее окончательного завершенья. Это вопрос, над которым я долго раздумывал. И потому теперь, когда мы сидим в этом людном кафетерии под этой табличкой «НЕ КУРИТЬ» и пока ждем одновременного прихода вечной весны, воскрешенья нашего вечного Господа и Спасителя, а идеалистичнее всего – возобновления нашей региональной аккредитации, – покуда мы ждем слиянья всего этого, не могли б вы, пожалуйста, мистер Смиткоут, рассказать нам об истории нашего мира?