В глазах Клалии вновь мелькнула благодарность. Хотел бы Ланкен узнать, кто или что напугало ее настолько, чтобы счесть опасное путешествие без должного эскорта меньшим злом… и чтобы настолько явственно выражать теплые чувства к человеку, которого она никак не может считать союзником.
Одарский мерзавчик оказался приобретением не только ценным, но и весьма хлопотным. Протрезвев и обнаружив себя в плену — крепко связанным и в окружении андарских горных стрелков, — он первым делом заорал во всю глотку.
— Уважаю, — хмыкнул Никодес, вбивая в рот пленника плотно свернутую тряпку. — Но ты, дружочек, ошибся, никто тебя не услышит. Кроме нас, конечно, а мы, дружочек, очень не любим крики и прочий шум. Лучше тебе это запомнить и вести себя тихо.
— Он вообще тебя понимает? — лениво спросил Дастин, нанизывая на шомпол куски мяса. Отряд расположился на просторной луговине чуть в стороне от дороги, стреноженные кони паслись, люди отдыхали в ожидании ужина, в котелке над огнем булькала похлебка, а рядом прогорал костер, на углях которого предполагалось зажарить честно купленный в деревне олений окорок.
— Ты понимаешь? — переадресовал вопрос Накодес. Парнишка выразительно пожал плечами, и Никодес кивнул: — Понимает, но признаваться не хочет. Снова уважаю. Вот только, подумай сам, какая в принципе разница, понимает он или нет? Тишину я обеспечил, а больше нам от него ничего и не нужно.
С этими словами он аккуратно уложил пленника в стороне от костра и присоединился к возне с мясом.
Никодес блефовал: при определенном невезении вопли пленного вполне могли достигнуть ушей тех, кому предназначались. Но это должно было бы оказаться воистину небывалое невезение: отряд успел уйти достаточно далеко и от места, где крикун был захвачен, и от деревни, в которой его, вероятно, стали бы первым делом искать. Если, конечно, «призрак» выбрался за бражкой не тайком от начальства — однако Никодес, откровенно говоря, был почти уверен в обратном. В самом деле, какое вменяемое начальство станет рисковать обнаружением секретной базы ради бутыли-другой выпивки? Или даже ради устрашения деревенских баб — помилуйте, что толку в их устрашении?!
С другой стороны, имеет смысл сразу дать понять пленнику, что надежды на освобождение у него нет ни малейшей. Глядишь, охотней станет сотрудничать.
Расчет оправдался лишь в одном: крики одарского мерзавчика пропали втуне, и тот сделал верные выводы. Больше шуметь не пытался, но и облегчать жизнь пленителям не желал ни в какую. Стоило развязать его ненадолго — в самом деле, не волоком же тащить в кусты отлить, да и штаны пленному спускать желающих нет, — как негодяй тут же попытался сотворить сонное заклятие! К счастью, опыта у него явно было маловато, иначе выбрал бы что-нибудь менее затратное. Не мог же он, в самом деле, всерьез рассчитывать усыпить весь отряд! А короткое отвлечение внимания, да хоть чесотку или чих наслать на конвойного — и мог бы дернуть в лес, ищи его там потом! Нашли бы, конечно, Никодес фор Виттенц не из тех, кто готов безропотно упустить столь ценную добычу, но время бы потеряли.