– Надеюсь, что вы готовы к еще одному чуду.
Марыся с трудом вытягивает их из оранжереи и подталкивает в направлении выхода. Они спускаются вниз, пересекают салон и выходят из него через дверь на террасу в сад. В лицо мгновенно ударяет волна жара, которая не дает вздохнуть, сушит горло, и сразу же начинает кружиться голова. Наверняка плюс пятьдесят в тени, а влажность – всего несколько процентов.
– Нет, нет, спасибо, любимая, только не предлагай нам посидеть во дворе в полдень!
Дарья хочет вернуться, но сестра хватает ее за руку и заманчиво показывает пальцем на стоящий вдоль стены большой продолговатый дом, напоминающий деревянную беседку. В саду через зеленый газон бежит много маленьких мощеных тропок, а одна, самая широкая, ведет к таинственному храму. С трудом они добираются к месту. За ажурной деревянной стеной дома их глазам открывается крытый бассейн с кристально чистой водой. Он небольшой, около двенадцати метров длиной и шести метров шириной. Выложен он бело-голубой мозаикой, а дно посередине украшено скульптурой голубого дельфинчика. Вокруг на пластиковой зеленой траве стоят пляжные шезлонги, стулья и столики. На одном ждет запотевший кувшин с саудовским шампанским и клубничные пирожные мамы. Марыся улыбается, вытирая пот со лба.
– Может, все же съедим в доме? – несмело предлагает Дорота, а дочка, довольная собой, слегка улыбается.
Она подходит к белой розетке и что-то включает. Вдруг с крыши беседки, из больших кондиционеров, начинает дуть холодный и влажный воздух, который постепенно охлаждает не только уже почти сварившихся гостей, но и, если понадобится, весь Эр-Рияд.
– Вуаля. – Хозяйка хлопает в ладоши.
Они пару часов плещутся и дурачатся, и измученный Адаш засыпает на руках у Дороты.
– Пойдем внутрь, лучше положить его в кровать, – предлагает Марыся.
Когда малыш уже сладко спит в одной из больших спален для гостей, где за ним присматривает служанка-филиппинка, женщины направляются в комнату матери Хамида: Марыся заинтересовала их фотографиями семьи бен Ладенов, находящихся в альбомах на самой высокой полке в шкафу.
– Я их еще не смотрела, – признается она. – Одной было глупо, но мне все время хотелось. История необычная, но очень грустная.
Они удобно садятся на пушистом шерстяном покрытии, на котором разбросаны изысканные персидские ковры, и заинтересованно смотрят на связанные томики, полные фотографий.
– Семья мужа была более современная и открытая миру, чем большинство в этом регионе. У его отца была только одна супруга, любимая жена-йеменка, а не гражданка Саудовской Аравии, она происходила из племени аль-Хаути. Когда мы были в Йемене, я познакомилась с его бабушкой. Это фанатично верующая женщина. Но мама была образованным человеком, училась в Америке: в юности эта способная девушка получила правительственную стипендию. Там они и познакомились. Когда они приехали сюда, мать все время работала и, можно сказать, сделала профессиональную карьеру. Отец умер в одну минуту в возрасте пятидесяти семи лет. Вот так… мгновение – и его уже нет. Сердечный приступ. Худощавый, спортивный, достаточно спокойный, с отличными анализами. Оставил свою маленькую семью в полном шоке и растерянности. Младшая сестра была тогда в очень опасном возрасте, переживала бунтарский период сумасшествия шестнадцатилетнего подростка. Хамид закончил учебу в Штатах. Когда после двух лет вернулся назад, чтобы заняться долей отца в семейной фирме, Амира связалась с плохой компанией. Мама не могла справиться с дочерью. Сестра попала в разнузданную компанию подростков, которым никогда не хватает денег: они швыряют их направо и налево. Если получать десять тысяч зеленых карманных денег, то самый порядочный человек сойдет с ума.