– Никуда не двигайся, – в трубке телефона едва слышен голос Хамида. – На сегодня запланировано большое наступление на Налут.
– Почему ты раньше не позвонил? – Марыся оглядывается в панике, но погруженный в туман город спит спокойно.
– Пробовал, но не было связи. Дорота рассказывала мне, что ты на какой-то свадьбе в горах. Удалось развлечься? – спрашивает он с интересом.
– Да уж, сногсшибательно, – иронизирует она, не желая вдаваться в подробности.
– Ты уже, конечно, дома? – беспокоится заботливый муж.
– До больницы еще полчаса пути. Если бегом, то, может, даже меньше.
Вместо ответа – тишина и подавленный вздох, потому что Хамид старается не упрекать жену за необдуманные действия.
– Я по-прежнему должен оставаться в Триполи, – сообщает он, – чтобы помочь Муаиду в реализации одного достаточно важного предприятия. Может, до этого времени война закончится, а если нет, то благодаря его планам наверняка, – признается Хамид. – Ты уже не двигайся из больницы никуда: только там безопасно… – Он приглушает голос, словно на что-то решается. – Мириам, любимая, было бы лучше, если бы ты больше не делала таких дальних походов, – наконец осторожно советует он жене.
– Поверь, это было мое первое и последнее путешествие в Налуте! – сообщает она вдруг, впервые с незапамятных времен полностью соглашаясь с мужем.
Слышны треск и шум, и телефон в одну минуту глохнет.
– Басма, мы должны поспешить! – кричит Марыся подруге, которая, кажется, спит стоя.
– А? Что? – спрашивает та глуповато.
– Бегом к больнице!
На горизонте с севера появляется самолет, тут же за ним другой, третий. Слышны первые выстрелы и падающие бомбы. Девушки мчатся сломя голову, не обращая внимания на камни, неровности и пыль, набивающуюся им в глаза и рот. Сейчас они держат ослов с обеих сторон и тянут их за собой.
В мгновение ока они оказываются на узком шоссе, вьющемся среди деревьев и ведущем с гор к городу. Ослики стучат копытцами, девушки грохочут ботинками, а больная издает то тихие, то громкие стоны. Город словно вымер: никто в такой ситуации не выходит из дому.
Марыся держится одной рукой за живот, потому что снова чувствует разрывающую боль в паху. «Если я не потеряю ребенка, это будет чудо», – вертится в ее голове. Но сейчас плохой момент для того, чтобы беречься. Будущая мама должна спасти не только себя, но и маленькую жизнь, которая растет и хочет видеть дневной свет. «Клянусь, клянусь, если только доберусь до этой чертовой больницы, – говорит она себе мысленно, – уже никогда из нее даже носа не высуну. Боже, помоги!» Она надеется на то, что натовцы не будут бомбить учреждение службы здоровья. Ливийцы делают это редко. В Мисурате это было исключением, которое только подтверждает правило. «Мама, любимая, – шепчет Марыся, – молись за меня. Как жаль, что я не умею этого делать ни в одной религии, а ведь была воспитана даже в двух вероисповеданиях. Ради Аллаха, если только переживу, то начну с мужем ходить в мечеть, – обещает она в панике. – Или с матерью в костел, – подключает она и другого Бога. – Или, по крайней мере, начну читать Коран и Библию». Марыся едва дышит, от усталости у нее подкашиваются ноги. Басма тихо сопит, но эта крошечная девочка сильна, как бык. Обстрел идет на окраинах города. Видимо, там находятся позиции лоялистов или их склады с оружием. Девушки наконец добегают до больницы и заходят за опущенный шлагбаум. Даже сторож спрятался: ему неохота выполнять работу в таких опасных условиях.