Борьба между офицерами и солдатами не затихает. Все более многочисленные, настойчивые и решительные солдатские голоса требуют возвращения в Россию: «Мы не хотим оставаться здесь, мы хотим вернуться в Россию, где, по крайней мере, сражаются за справедливое и человеческое дело, за освобождение эксплуатируемых и угнетенных!» А офицеры, желая смирить бунтовщиков, пускают в ход все средства — придирки, угрозы, уговоры, шантаж, жестокую расправу, провокацию и интриги. Стакнувшись с французскими властями, они пытаются вернуть опасные полки, ставшие сознательными, в стадо слепых рабов капиталистического и империалистического «порядка» — «порядка» палачей и паразитов. Солдаты организуются, выбирают свои Советы, устанавливают связь с другими воинскими русскими частями. Офицеры противодействуют этому движению, стремятся изменить сущность, смысл действия Советов. Здесь причудливо переплетается драма и комедия. Французы тоже играют в этих событиях определенную роль. Они решили, что со времени Февральской революции русские войска во Франции должны подчиняться уже не русским, а французским законам. Однако французские законы не признают за солдатом прав человека и гражданина.
Справедливое требование русских добровольцев — вернуть их на родину в связи с изменениями в политической обстановке — отвергнуто, и весь экспедиционный корпус (1-ю и 2-ю бригады) переводят в Ла-Куртин, маленький городок департамента Крез. В лагере в бараках происходят митинги, солдаты твердо и решительно выражают свое простое и ясное требование. Оно сближает и объединяет их, оно звучит как громкий, долго сдерживаемый крик, как однообразный напев грозной молитвы. Они не идут ни на какие уступки. Им приказывают заменить слово «Советы» словом «Комитеты». Они отказываются. 20 июня генерал Лохвицкий>{27} отдает приказ солдатам, находящимся в Ла-Куртине, начать учения. Они отказываются.
Тогда прибегают к испытанному средству: к расколу. Их разбивают на две группы. Подготавливают братоубийство, причем второй бригаде, более послушной и лучше обработанной, отводят роль палача. Тех, кто подчинился беспрекословно, переводят в лагеря Ла-Курно и Фельтен, там они устраивают попойки, пьяные драки и скандалы. А всех оставшихся в Ла-Куртине объявляют бунтовщиками. Этих мужественных и непреклонных людей, крепко спаянных единой волей, одиннадцать тысяч. Делается все возможное, чтобы заставить их подчиниться, но удается отколоть лишь жалкую кучку в семьдесят человек. Остальные держатся крепко. Они устанавливают строгий распорядок дня, не позволяя себе ни малейшего отклонения от него, никаких нарушений дисциплины. Они запрещают употребление спиртного. Разительный контраст между разумным поведением восставших и распущенностью послушных рабов в Ла-Курно. Совет восставших солдат неоднократно требовал от золотопогонников, присланных империалистами для переговоров: «Пусть нас отправят в Россию. Мы клянемся честно исполнить долг солдата на родной земле». Из Петрограда приезжает некто Ворков