Начинается ожесточенная борьба между офицерами, желавшими скрыть или извратить вести о социальных и политических преобразованиях, происходящих в России, и солдатами, жаждавшими узнать правду. И вот, проведя опрос и побеседовав с делегатами других полков, солдаты 1-го полка 1-й бригады собрались в подвале какого-то стекольного завода и приняли решение. Оно выражает всеобщее их стремление: «Мы хотим вернуться в Россию! Нам больше нечего здесь делать!» Это искренний крик души, желание почти всех русских солдат, находившихся на французских фронтах; им проникнуто развитие действия в этой драме. Оно звучит с экрана, оно заливает ярким светом кадры нашего фильма. О решении солдат сообщают полковнику Нечволодову>{26}. Этот вояка не привык выслушивать подобные речи от низших чинов. Он потерял сознание, когда делегаты от его полка заявили ему, что все солдаты хотят вернуться на родину. Он упал без чувств; его подняли.
Лозунг «Мы хотим вернуться в Россию» получил всеобщее признание среди русских войск. И тогда начальство решило послать солдат в наступление — то есть провести отвлекающий маневр, полезный со всех точек зрения. Ведь когда солдат сражается, он вынужден обращать оружие против врага и убивать, чтобы не быть убитым. Тут уж нет времени думать о чем-нибудь другом, мечтать о свободе. К тому же во время боев войска несут большие потери, стало быть, в значительной степени обезвредится ядовитая сила «мятежного духа», охватившего боевые соединения. Какое удобство для полиции, стоящей на страже установленного порядка! И, наконец, офицеры тоже заинтересованы в наступлении — они на этом зарабатывают ордена и нашивки, а риску для офицера тем меньше, чем выше он по чину. Общеизвестно, что на войне успешное продвижение солдат есть залог продвижения по службе командного состава, — это избитая истина.
Вот почему первую бригаду русского экспедиционного корпуса бросили на штурм форта Бримон. Русские прорвалась сквозь двадцать шесть линий заграждений из колючей проволоки, заняли почти все деревни у подножия форта Бримон. Но самим фортом они не могли овладеть, так как французские войска не поддержали их атаки (что заранее было условлено). В конце концов русским пришлось отступить, они потеряли в бою семьдесят процентов личного состава. Семьдесят процентов, — ведь это более двух третей! Представьте себе гору разбитых черепов, а рядом с ней кучку уцелевших, и вы наглядно убедитесь в реальном соотношении. Оставшихся в живых после этой экзекуции расселили по отдаленным деревням, чтобы бунтарские мысли не могли распространяться.