и в тавернах подавали все, чего твоя душа просит).
Ну-с, так. Случались в поселке драки, выкрали раз у индейцев какую-то юную и миловидную скво;[19] бывали и побоища, которые полисмены усмиряли объединенными усилиями, устроили однажды линчевание негра, — словом, все пошло, как водится у белых, в больших американских городах, центрах цивилизации. Представьте — иные индейцы даже переняли наши вкусы и привычки, научились бражничать и дебоширить, а белые сочли вполне уместным распоясаться вовсю, потому что с дикарями-индейцами стесняться нечего. Убедительный пример взаимопроникновения двух миров. Впрочем, оставим высокую философию.
Добычу нефти пустили на полный ход. Месторождение оказалось богатым и как будто неистощимым. По всей равнине торчали нефтяные вышки, словно леса на постройке огромного города; черное золото выкачивали из скважин и гнали по трубам целыми реками, целыми потоками, а его все не убывало.
Зато в руки краснокожих хозяев по денежным каналам побежали пачки кредиток: бегут к ним доллары год за годом, а хозяев этих по-прежнему двадцать шесть.
Но вот в один знаменательный день далеконько от промыслов, в Нью-Йорке, высочайшем святилище, в некоем рабочем кабинете, где стоял письменный стол и на нем телефон, некий джентльмен (имени его не дерзну произнести всуе), разбирая счета и телеграммы, сказал:
— За пятнадцать лет — сто шестьдесят один миллион баррелей неочищенной нефти; туземцам, владельцам месторождения, выплачено тринадцать миллионов долларов. Эти люди здесь лишние.
Секретарь, застывший перед ним неподвижно, как телефонный аппарат, в покорной готовности к услугам, ответил:
— All right[20], мистер.
Ведь он понял, что получил приказ, ибо приговор изрек один из истинных властителей современного мира, хотя по устаревшей демократической привычке его попросту называли «мистер».
Прошло немного времени, и в том же тысяча девятьсот двадцать третьем году старейшины индейского племени, нарядившись в лучшие свои одежды, как-то утром долго ждали своего собрата по имени Большое Сердце, приглашенного для совместной поездки на охоту. Большое Сердце все не появлялся, хотя у краснокожих пунктуальность — настоящая мания. Ждали, ждали, а его все нет. Тогда все двинулись гуськом к нему и нашли его при последнем издыхании. Лицо у него осунулось, почернело, он молча дергался в судорогах, а вокруг пронзительно вопили женщины и перепуганные колдуны. Вдруг его мощное тело вытянулось и от этого стало как будто исполинским. Он умер.
Никто не сомневался в том, что его отравили, но те, кто знал, чья рука подлила яд в его чашку и чей приказ направил эту руку, были немы как рыбы. Большое Сердце принадлежал к числу владельцев месторождения. Их осталось теперь двадцать пять.