Погруженная в неприятные размышления Мина совершенно потеряла счет времени, как вдруг мысль о Хоаххине словно злая оса вонзила в нее свое жало. Где же этот бесшабашный мальчишка, тьма его подери?! Она огляделась по сторонам в поисках воспитанника. Тяжелогруженый караван мчался вперед. Создавалось впечатление, что шаранги давно бы уже взлетели, если бы не привязанные к ним тяжелые нарты. Хоаххин, изо всех сил ухватившись за узду коренного, тянул его за собой. Вот напасть, все их короткое путешествие он и близко не подходил к нартам, нарезая широкие круги в обход сестер и лишь изредка подскакивая к Мине, давая тем самым понять, что у него все хорошо. Мина подняла к глазам бинокль и всмотрелась в блестящий белизной ровный горизонт, давно уже скрывший за собой черные «лепестки» «Борделя». На границе видимости в воздухе медленно колыхались три тучки потревоженного кем-то свежего, не успевшего еще слежаться в наст легкого снега. Эти тучки росли буквально на глазах, и поварихе даже показалось, что она чувствует нарастающую вибрацию.
Хоххи был испуган не меньше шарангов. Коснувшись одновременно трех пар новых «глаз», он почувствовал, что сердце хочет проломить его грудную клетку и вырваться из груди. Сестры, шаранги, Мина, он сам были просто мясом. Теплым сочным свежим мясом. И этот факт невозможно было изменить. Каких-то четыре-пять километров отделяли этих голодных монстров от заслуженного и долгожданного ужина. Единственный шанс спастись хотя бы некоторым из караванщиц – это бросить все и бежать в разные стороны, но как им это объяснить? Они не бросят караван, а он не бросит их, а значит, смерть неминуема.
Мина не своим голосом кричит сестрам, чтобы те готовились к круговой обороне, выстраивали нарты в кольцо. Шаранги не хотят останавливаться и не слушаются погонщиков. Из-под шкур, прикрывающих поклажу, сестры наспех тянут охотничьи ножи и копья – стальные клинки на легких и упругих древках. За все прожитое на ледяной пустоши время они не встречали никого из животных, с кем бы не могло справиться это оружие. Суета наконец уступила место привычной военной слаженности, и сестры замерли, наблюдая за приближением гостей.
Огромные туши, ростом не менее двух метров в холке, почти беззвучно ступающие по снежной наледи широкими лапами, передвигаются вперед мягкими скачками и укутаны в жесткий, абсолютно белый мех. Звери несутся вперед, быстро сокращая дистанцию с караваном. Их цель очевидна. Они хотят есть, а не вести переговоры. Им совершенно неинтересно, как вооружен и насколько опасен противник, они никогда в жизни не встречали кого бы то ни было сильнее и агрессивнее себя. Хоххи замирает в оцепенении перед неизбежной смертью. Три пары глаз почти в упор рассматривают свою будущую добычу. Монстры чуть расходятся, не добегая до своих жертв, как бы беря их в полукольцо, слегка притормаживают, после чего с грозным ревом, демонстрируя острые желтые клыки каждый размером с кухонный нож, бросаются в атаку.