— Надеюсь, он, — желтоволосый указал мощной рукой на скривившегося Валентайна, — не слишком вас утомил. Разрешите представиться: Ксавье де Эйлар. Рад увидеть вас вблизи, прекрасная Мияна.
Пока я открывала рот, он ухватил меня за руку, прижался губами к запястью и ласково-ласково, точно кот на сметану, посмотрел исподлобья. Сложив руки на груди, Валентайн хмуро отвернулся к стекляшкам витража.
— Отпустите, — глухо попросила я, дёрнула руку, и она неожиданно легко выскользнула из захвата. — Для вас — госпожа Тар.
Похоже, здесь надо остужать буквально всех.
Не сводя взгляда с окна, Валентайн хладнокровно поведал:
— А ещё она грозит проклятием мужского бессилия.
— Ты просто не умеешь обращаться с прекрасными женщинами, — облокотившись на стол, Ксавье… вроде просто смотрел с налётом насмешливого восхищения, улыбался, но от этого тянуло поёрзать, опустить взгляд, стыдливо покраснеть. — И я знаю контрзаклятие.
Брови Валентайна взлетели, блестящий взгляд метнулся на Ксавье, а тот улыбался мне — и, похоже, порой этого было достаточно, чтобы развратить и совратить. Ощущение наготы меня не оставляло, во рту пересохло. Треснуть бы этому Ксавье жезлом по голове. А ещё лучше — в пах. Мечты, мечты…
— Ну-ну, — лениво отозвался Валентайн. — Желаю удачи.
Нет, я понимаю, что ведьмам куда проще вести разгульный образ жизни, но… Я поднялась:
— Когда созреете просто поговорить, не напрашиваясь на проклятие, — вы знаете, где меня искать.
— Правильно. Нечего нам с ним делать, этот девственник ничего не умеет, — улыбнулся Ксавье (багровея, Валентайн округлил глаза, набрал в лёгкие воздуха, но лишь беззвучно шевелил губами) и накрыл мою ладонь: — Другое дело я.
Отдёрнув руку, я подхватила плащ и зашагала прочь, громко стуча набойками по полу, лестнице. Щёки горели, внутри кипело и клокотало: это несправедливо! Я веду себя пристойно! Ни разу не переступила границ дозволенного — с этими двумя точно не переступала. И со стражниками, и… Щёки зажгло сильнее: с де Гра я перегнула палку, если бы не Полина…
Я застыла внизу лестницы, покачивая занесённой в воздух ногой и мысленно повторяя: «Полина… Полина. Полина!»
Ночью — тайно! — Полина де Гра ехала в сторону выселка Жаме. Выселок защищали амулеты её отца — Мосса. Была тут связь? Или она, как и я, просто оказалась не в то время не в том месте?
Выдохнув — всё это время я не дышала, — я медленно, ни на кого не глядя, подошла к дверному проёму. Дождь то чуть стихал, то превращался в серую стену, и брызги почти долетали до порога, на котором застыла я, снова и снова вспоминая мелькнувшее во тьме лицо Полины де Гра. Испуганное, бледное лицо очень спешившей женщины.