— К ратуше!
Копыта застучали по мостовой, пролётка катилась прочь, а я всё стояла у ворот.
Мой новый дом.
Мой.
Вздохнув, я толкнула дверцу. Едва закрыла её за собой, окно распахнулось, и Саги высунулся по пояс, длинные волосы упали на грядку с зеленью:
— Где тебя носило?
Я так растерялась, что ответила:
— По делам. Визиты.
Саги задержал взгляд на слегка помятом подоле:
— Ясно.
Внутри полыхнуло жаром негодования: да что ему ясно?! Он представить не может, какие у меня неприятности!
— Заходи. Обед греть не буду, даже не надейся, — Саги исчез в доме.
От возмущения я покачнулась: как это не будет? Ринулась внутрь. Что за гомункул бракованный?
Каблуки звонко стучали по начищенным полам, я пролетела приёмную, коридорчик, вихрем ворвалась на кухню: никого. Тарелка с мясом и овощами ждала на столе, рядом — завёрнутый в полотенце хлеб. Даже кошки не было выслушать гневную тираду о всяких там гомункулах.
— Саги! — стиснув кулаки, я ждала ответа. — Саги! Выходи немедленно!
Тихо.
Как с ним Гауэйн справлялся? Или тому нравилось непослушание? А! Не понимаю!
— Саги!!!
В доме царила тишина. Подобрав подол, я рванула в следующую дверь, выскочила в коридор с ещё пятью дверями, толкала их, заглядывая в подсобные комнаты: мебель, продукты, сундуки.
Дверь в конце коридора вела во внутренний двор-сад. Саги собирал с нижних веток зелёные мелкие яблоки и сбрасывал в корзину. Пахло скошенной травой — она сохла у ограды.
— Саги! — Я стояла со стиснутыми кулаками.
Он ухом не повёл. Сбоку послышалось тревожное ржание.
— Саги, ты меня слышишь?
Умиротворённый до неприличия Саги бесшумно переступил к следующей ветке.
— Саги!
Оглох, что ли? Или ещё какой дефект? Пум, пум — падали в корзину слишком крупные для этого времени года яблоки. Взгляд Саги расфокусировался.
— Зачем такие зелёные? — почти прошептала я, продолжая стискивать кулаки и ругая себя за вспыльчивость. Он же просто гомункул.
Лист спланировал на его светлую макушку.
— В пироги, — Саги провёл по голове, сбрасывая яблоневый лист, тот соскользнул по белому каскаду волос и опустился возле длинного подола. — Обожаю пироги с кислыми яблоками.
— Почему не откликался?
— Ты меня не звала.
Тишина сада, нежный запах травы и яблони должны были успокаивать, но меня снова захлестнуло раздражением:
— Да я раз десять позвала «Саги».
— Моё имя Сагихар, других не знаю, — отвернувшись, он оглядывал яблоню, тень лежала на его волосах пятнами цвета старого серебра.
Корзинка была полна.
Может, я в самом деле глупая, раз даже гомункул умудряется заставить чувствовать себя идиоткой? Надо было бежать. С той проклятой дороги поворачивать назад и бежать без оглядки!