Справедливость слов Тицока, что мы сами находимся в большой опасности, немедленно подтвердилась. Уже у первого прохода в крепостной стене, в том месте, где улица спускалась по каменным ступеням на следующую террасу, караульные не хотели пропустить нас. Однако мы были настолько многочисленнее их, что без труда справились с этой горсткой людей, убив нескольких из них и столкнув с лестницы остальных. Между тем оставшиеся в живых побежали к следующим воротам и, присоединившись к тамошнему караулу, поджидали нашего приближения, готовые к энергичному отпору. Тут нам пришлось уже труднее, так как численность неприятеля почти равнялась нашей. Мы с большими усилиями пробили себе дорогу и двинулись вперед. Несколько человек из нашего отряда были убиты, а противников полегло еще больше. Я получил легкую рану дротиком в руку; к счастью, это была только царапина. Не думаю, что я убил кого-нибудь в этой схватке, но мне не забыть страдальческого и вместе с тем гневного взгляда человека, ударившего меня дротиком, когда я, защищаясь, отрубил ему руку ударом своего меча. В ту минуту, я был ужасно рад, что нанес своему противнику больше вреда, чем он мне, но сейчас же подумал, как нелепо драться с человеком, к которому не питаешь никакой личной неприязни, и вдруг мне стало искренно жаль, что ему придется долго страдать и терпеть различные неудобства, благодаря моему жестокому удару. Между тем, судя по тому, как Рейбёрн с Янгом кололи и рубили врагов, их, очевидно, не смущали никакие соображения, подобные моим. Сами неприятели, сражаясь с нами, вскрикивали от удивления, восхищаясь их ловкостью и силой. Но кому из нас приходилось всего тяжелее во время схваток с врагом, так это фра-Антонио.
Грешная плоть сильно искушала его принять деятельное участие в битве, натешить свою молодецкую удаль, и только сильный дух, обитавший в нем, сдерживал эти греховные стремления.
Последним натиском мы принудили караульных дать нам дорогу, заставив их отступить в узкое отверстие в стене, а потом сталкивали их со ступеней лестницы. Но когда мы преследовали врагов на следующей террасе, чтобы они не успели соединиться с передним караулом, многие раненые выбыли из наших рядов, падая в изнеможении на землю, а позади нас осталось более двенадцати убитых. Потеря становилась очень значительной. Однако наше храброе преследование неприятеля принесло большую пользу. К следующей стене мы подбежали почти одновременно со своими противниками и произвели такой переполох в новом карауле, поджидавшем нас с намерением дать отпор, что эти люди невольно расступились перед нашим отрядом и пропустили его в ворота. Также удачно пробились мы и через следующее укрепление. Однако опешившие сначала враги понемногу опомнились и пустились за нами в погоню. Поэтому когда мы подбежали к последним воротам, то оказались окруженными спереди и с тыла, причем теперь численность неприятеля вчетверо превышала нашу. Караульные, видя опасность, успели загородить проход металлическими засовами, постоянно стоявшими здесь наготове. Конечно, нам было легко отодвинуть их, потому что они закладывались с внутренней стороны в защиту от врагов извне, но, чтобы дойти до ворот, нужно было пробить себе дорогу в толпе. Мы буквально так и сделали, подвигаясь вперед по телам противников, падавших под нашими ударами. Я испытывал неприятное судорожное сжатие в области желудка, когда мне поневоле приходилось топтать под собой раненых, еще не успевших испустить дух. Они шевелились и стонали, и я помню чувство невыразимого облегчения в те моменты, когда лежащий человек, на которого я наступал, не обнаруживал признаков жизни. По крайней мере, я знал, что стою на трупе и не причиняю страдания живому существу.