– Да поможет мне единый истинный Бог и Господь!
Его слова еще не успели замереть в воздухе, как ослепительная молния прорезала тучу и гром ударил с такой силой, что над нашими головами дрогнули утесы, крупные обломки скал с грохотом скатились в долину, и вся масса горы заколебалась под нашими ногами.
Когда мы немного опомнились и в благоговейном ужасе подняли глаза, то сквозь мрак, окутывавший со всех сторон возвышенность, где стоял храм, увидели перед собой явное знамение Божеского гнева: исполин-гладиатор, все еще держа в руках поднятый металлический меч, привлекший к нему смерть, затрясся всем телом, пошатнулся сначала вперед, потом судорожно откинулся назад и рухнул наземь бездыханным трупом. Его обнаженная правая рука и вся правая сторона тела побагровели, обожженные молнией. Сам миссионер как будто окаменел на минуту; потом, упав на колени возле убитого громом противника, он воздел руки к небу, откуда пришло его избавление, и воскликнул внятным, сильным голосом, торжественный звук которого громко раздался среди благоговейной тишины:
– Христианский Бог живет и царствует вовеки! Веруйте в того, чья любовь и милосердие так же сильны и бесконечны, как ужасны его гнев и могущество!
Толпа заволновалась; у меня вырвался глубокий вздох облегчения; я чувствовал, что фра-Антонио спасен и что сейчас раздастся оглушительный взрыв одобрения, что масса народа, побежденная его неодолимым красноречием и божественным чудом, властно потребует освобождения проповедника. Но в ту же минуту, не дав опомниться притихшей толпе, верховный жрец вскочил со своего трона, прыгнул на балкон, где стояли мы под стражей, с балкона на арену, а оттуда на жертвенный камень. Все это совершилось с дьявольской ловкостью, ужасавшей в таком пожилом человеке. Выхватив мимоходом копье у одного из солдат, он ударил фра-Антонио в спину и пробил ему сердце. Молодой монах, прижимая к груди распятие, упал ниц на жертвенный камень и испустил дух.
Тогда Итцакоатль, попирая ногой труп миссионера и держа в руках древко копья, которым он только что пронзил благороднейшее сердце, воскликнул торжествующим тоном:
– Вот как побеждают и мстят за себя великие боги ацтеков!
И народная толпа, стоявшая уже в преддверии истинной веры, единодушно воскликнула в диком ликовании:
– Победа и месть за наших богов!
XXXV. Кладовая в сокровищнице
Вслед за страшным громовым ударом, на нас полились такие потоки, как будто молния открыла все небесные ключи. В один момент дно амфитеатра было затоплено и люди, стоявшие там, очутились по колени в воде; не успели они подняться по ступеням наверх, как вода доставала им уже по пояс, несмотря на то, что для нее был устроен широкий спуск, куда она хлынула с таким шумом и журчаньем, которые были слышны, даже несмотря на хлеставший дождь и раскаты грома. Вся темная масса туч поминутно окрашивалась кровавыми вспышками молнии, а громовые раскаты постоянно потрясали воздух.