По всем четырем стенам шли полки, грубо вырубленные в скале, а на них стояли рядами глиняные сосуды странной формы, разукрашенные странными девизами. Недавно приобретенные мной сведения помогли мне разобрать их; то были фигуры, изображавшая нечто вроде принятых у нас в геральдике гербов, на полях которых были соединены символы царя с символами различных княжеских домов и племен. Тут же на полках стояла оригинальной формы золотая посуда и квадратные ящики из золота, а рядом с ними приблизительно два десятка маленьких идолов, вылепленных из глины или грубо вырезанных из камня; работа этих последних, была несравненно ниже той, какую мы видели на глиняных и золотых сосудах; с первого взгляда было видно, что эти фигурки представляют продукт более раннего времени. Но к тому же веку, как и золотые вещи, а, пожалуй, и к более позднему периоду, принадлежал замечательный по красоте календарный камень, тонко вырезанный из агата. Он был похож на большой календарный камень, хранимый в Национальном музее в Мексике, но только меньше. Он помещался на резном пьедестале. На другом конце комнаты, отдаленном от входа, возвышалась каменная фигура бога Чак-Мооля. На календарном камне лежал предмет, который я принял сначала за самострел, сделанный из золота, но при более тщательном осмотре убедился – особенно принимая во внимание место, где я его нашел, – что это была астролябия, которая до изобретения квадранта употреблялась европейцами для определения меридиональной высоты солнца и звезд.
В ту минуту, когда я сделал это крайне любопытное и интересное открытие, Янг, осматривавший сокровищницу в другом направлении, вскрикнул от радости и подскочил ко мне, размахивая парой собственных пистолетов.
– Вот они, все тут! – ликовал он. – И наши ружья, и патроны, все цело! Ну теперь мы не дадимся в руки дьяволам – жрецам!
Услышав эти слова, я сам задрожал от радости, заранее наслаждаясь возможностью отомстить убийцам фра-Антонио. Но у меня тут же мелькнула мысль, что азтланеки действовали согласно своим воззрениям и если кто-нибудь из них был виноват, так только один верховный жрец, для которого в самом деле нельзя было придумать достаточно лютой казни. Значит, мщение темным людям с нашей стороны было бы бесполезной жестокостью. Следуя за нитью собственных мыслей, я ответил Янгу:
– По крайней мере, мы можем застрелиться, чтобы избегнуть мучительной смерти под жертвенным ножом.
– Вот еще выдумали! Что нам за нужда стреляться? – с жаром возразил Янг. – Теперь уж над нами не будут совершать дурацких церемоний и кривляться вокруг нас, собираясь перерезать нам горло. Нет, мы не останемся здесь ни за какие пряники, преспокойно улизнем отсюда и благополучно вернемся домой.