– Видите, любезный, – говорил он ему, – вы непременно должны выздороветь, во что бы то ни стало. Подумайте только, ведь вам будет чертовски стыдно признаться на том свете, что вас укокошил какой-то паршивый индеец. Это напоминает мне историю бедного Стива Голлиса. Вы помните этого человека, Рейбёрн, или никогда его не видали? Он был почтенный железнодорожный кондуктор, прослуживший на линии Старой Колонии и в других местах более двадцати лет. Когда я с ним познакомился, Стив Голлис ездил с курьерским поездом из Бостона к пароходной пристани на Фолл-Ривере – то был самый важный поезд на проклятой старой дороге! Стив имел собственный домик недалеко от Брентри и, сменившись с дежурства, всегда доезжал на поезде № 2 до этой станции, а оттуда шел пешком по полотне. Никто не знает, как это случилось – потому что Стив не брал в рот ни капли хмельного – только однажды, когда он возвращался домой, товарный поезд № 15, шедший из Бостона в Нью-Порт, задел и помял его, так что бедняга вскоре отдал Богу душу. Впрочем, он не был сразу убит и я еще успел навестить его, потому что ужасно любил старика Стива. Прихожу к нему, он лежит в постели и чуть дышит; однако, увидев меня, старик немного оживился, протянул мне руку и поздоровался со мной.
– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю его. «Очень плохо», говорит Стив. Сказал эдак и замолчал, лежит себе смирно. Потом вижу: собирается он с духом что-то сказать. Наклонился я к нему, а он и шепчет мне со стоном: «Подумайте, каково это, что меня переехал товарный поезд малой скорости! Это мне больнее всего – горше смерти. Я ничего бы не сказал, если бы мне пришлось попасть под экспресс – пускай себе… А то прослужил я на железной дороге более двадцати лет и вдруг угодил под проклятый поезд малой скорости!» Тут Стив перевернулся, простонал еще разок и скончался.
По-моему, Рейбёрна совсем не следовало развлекать такими плачевными рассказами, но история Стива заключала в себе здравую мораль и, передавая ее, грузовой агент хотел убедить товарища, что он обязан поправиться от своей болезни.
XXXVIII. Клад короля Чальзанцина
Не знаю, произвела ли на больного благоприятное впечатление болтовня словоохотливого Янга, но он отлично спал эту ночь, чего с ним не случалось уже несколько недель, а на следующее утро проснулся бодрым и свежим, так что в нас воскресла надежда на счастливый исход его недуга.
Янг очень быстро настрелял нам дичи на завтрак, а когда мы утолили голод, он отвел меня в сторону и сказал:
– Теперь, профессор, нам с вами нужно вернуться в ту проклятую яму и взять оттуда, что мы найдем ценного. Кажется, там немного добра, но все-таки лучше что-нибудь, чем ничего. Этакая жалость, что мы не могли забрать с собой золото, хранившееся в кладовых; ведь оно обогатило бы нас на всю жизнь!.. По моему расчету, там были миллионы и миллионы. А между тем, что толку в этой находке! Уж точно: по усам текло, да в рот не попало! – заключил Янг с печальным вздохом. – Поэтому заберем, но крайней мере, все, что можем, – продолжал он более веселым тоном. – Ведь в комнате Муллинса целый ворох золотых ящиков и кувшинов. Да, пожалуй, и в глиняных горшках найдется что-нибудь ценное. Во всяком случае, надо посмотреть; Рейбёрну сегодня гораздо лучше, да и Пабло пришел в себя; теперь он может ходить за больным.