И тут я вдруг почувствовал, что нужно обязательно обернуться. Я обернулся и увидел, что господин лейтенант уже вышел из леса, остановился шагах в десяти от нас и смотрит мне прямо в глаза. И ещё: одна рука у него висит плетью, а вторую он держит на деревянной кобуре, в которой лежит пистолет. Зачем ему…
А, вспомнил! И меня опять пронзила боль! Если бы не повязка, подумал я, голова у меня сейчас опять бы развалилась на куски и фельдшер бы опять ругался, собирая их. А так все куски на месте, под повязкой, и они все работают, и я из-за этого всё вспомнил, а так я постоянно забываю самые простые вещи и господин лейтенант тогда страшно ругается, кричит. И вот он и сейчас уже кричит:
– Скотина! Я буду тебя каждый день убивать! Я буду разбивать твою башку и вышибать из неё мозги, пока они не сложатся в правильном порядке! Скотина! Кому ты опять отдал пропуск?! Встать, к сосне!
Я встаю и становлюсь к сосне. Я виноват, я знаю, но я иначе не могу, я так, наверное, неправильно устроен. А он поднимает пистолет – и стреляет, стреляет! – и я чувствую, как мои мозги, мои мысли разлета…
На восемнадцатый день плавания, достигнув тридцать седьмого градуса западной долготы, экспедиция, ведомая самим Генерал-Адмиралом, натолкнулась на стену, которая перегораживала Бескрайний Океан от горизонта и до горизонта. Была та стена весьма гладкая на ощупь и столь крепкая, что её ничем нельзя было не то что пробить, но даже оцарапать. Цветом та загадочная стена повторяла цвет неба, то есть ночью она была чёрная, с рассветом светлела, днём была голубой, а к вечеру вновь начинала темнеть. Пытались через ту стену перелезть, однако же до её верха никто не смог добраться; пытались под стеною поднырнуть, но тоже тщетно, ибо стена, наверное, имела своё основание на морском дне. Тогда Главный Картограф экспедиции произвёл необходимые измерения и пришёл к неутешительному выводу, что сия преграда есть ни что иное как нижняя часть небесного свода. Услыхав подобное известие, Генерал-Адмирал страшно разгневался и приказал экспедиции поворачивать круто на юг и двигаться так до тех пор, пока стена не кончится.
Пять дней эскадра двигалась на юг, стена всё не кончалась, но Генерал-Адмирал был непреклонен, корабли продолжали следовать дальше… И на шестой день путешественники оказались невольными свидетелями ужасного зрелища! В каких-то десяти милях от них багровое закатное солнце начало медленно погружаться в воду – и Океан вскипел и забурлил: столбы солёного удушливого пара окутали весь небосвод, а на эскадре жар стоял такой, что, казалось, ещё немного – и загорятся паруса. Матросы в ужасе бросались за борт… И Генерал-Адмирал приказал немедленно ложиться на обратный курс.