– Держи! Это очень, очень важно! Это твой пропуск! Они тебя не тронут!
И только я так сказал, как из-за ближайших деревьев выбежал господин лейтенант, в руке у него был пистолет, лицо у него было красное, он быстро бежал. А теперь он остановился и осмотрел нас – меня и гражданских. Глаза у господина лейтенанта весело блестели. Он молчал. Следом за ним из-за деревьев выбежали остальные наши и тоже остановились – одни слева, а другие справа от господина лейтенанта. А он сказал, обращаясь ко мне:
– Ну что, рядовой Кисель, службу несёшь?
– Несу, так точно, – сказал я, прикладывая руку к виску.
– Кто это такие?
– Перебежчики.
– Все?
– Никак нет. Один имеет пропуск. На проход.
– Кто?
Я оглянулся. Худой парень нерешительно выступил вперёд.
– Покажи! – приказал господин лейтенант.
Парень показал монету.
– Можешь идти дальше, – сказал господин лейтенант. Парень стоял на месте. – Иди! – грозно сказал господин лейтенант. – Кому приказано?! А ну! – и он поднял пистолет и сделал один предупредительный выстрел в воздух, после чего опустил пистолет и начал целиться в парня.
– Иди! – сказал старик.
Парень судорожно дёрнулся, так, как будто он нам поклонился, развернулся и пошёл к тропе. Господин лейтенант смотрел ему вслед. И мы все тоже смотрели. Выйдя на тропу, парень опять остановился.
– Иди! – крикнул господин лейтенант и ещё раз выстрелил в воздух, но уже достаточно низко, почти над самой головой того парня. И парень пошёл вверх по тропе.
Тогда господин лейтенант оборотился к нашим и сказал, указывая на гражданских и, вместе с ними, на меня:
– А этих в расход!
– Господин лейтенант! – крикнул я и сделал шаг вперёд.
– Стоять! – крикнул он.
Я остановился, но продолжил:
– Господин лейтенант! А меня-то за что?!
– А у тебя пропуск есть? – спросил он.
– Но я отдал его ему! – сказал я. – Вы же сами сказали…
– Я ничего подобного тебе не говорил! – сердито сказал господин лейтенант, перезаряжая пистолет. – Я только сказал: отдай достойному. Вот ты и отдал. Значит, ты недостойный. Значит, тебе пулю – на! – И он выстрелил мне прямо в лоб! Голова моя вся сразу разлетелась вдребезги! Меня пронзила ужасающая боль!..
Вот и всё, что я из того случая помню. И ещё: моя голова и теперь нестерпимо разрывается от боли. Я сижу под деревом, рядом со мной наши караульные. Я поднимаю руку и поправляю повязку на голове. У меня вся голова сверху завязана, и это даже хорошо, потому что сегодня очень холодно, дует промозглый ветер, а нам не положено шапок, мы же не офицеры, и обычно у меня в такие дни очень сильно мёрзнет голова, мы же все ещё, к тому же, обриты наголо и нас перебривают каждую неделю, а тут у меня повязка и от неё тепло. А господину лейтенанту, вдруг я думаю, всегда тепло, у него же шапка с козырьком, называется «фуражка». Или не «фуражка»? Может, я попутал? Что-то я стал частенько путать слова, это дурная примета, господин лейтенант от этих моих путаний приходит в бешенство и говорит, что он не только мне, но и нашему собаке фельдшеру…