Тимур указал ему, где сесть. В душе у эмира появилась необъяснимая уверенность, что появление этого человека как-то связано с мрачными и неопределенными мыслями, одолевающими его с самого утра.
– Как тебя зовут?
– Мое имя значит не больше, чем шум воды в этом ручье.
Эмир задумчиво почесал грудь в разрезе рубахи.
– Ты не хочешь открывать свое имя или потому, что оно связано с большой славой, или потому, что бесславье сопутствует ему. Я мог бы заставить тебя говорить, но дело в том, что легче всего человек лжет, когда он говорит о себе.
– Воистину так.
«Какие хорошие глаза, какое хорошее лицо, – думал про себя Тимур. – Вдвойне жаль, что он не хочет назваться, это означает, что он пришел не для того, чтобы поступить на службу».
– Что ж, незнакомец, Аллах судья тем причинам, что заставляют тебя молчать о том, о чем ты молчишь. Но отчетливо вижу, что ты пришел говорить. Так говори то, что ты задумал сказать.
– К тебе я прибыл из Кеша.
Тимур едва заметно встрепенулся.
– Из города, близкого твоему сердцу, но с известием, которое оставит в твоем сердце рану.
– Не медли. Плохие новости следует сообщать быстро. Даже у смерти есть достоинство – она мгновенна.
– Твой учитель…
– Шемс ад-Дин Кулар?
– Шемс ад-Дин Кулар.
Гость тяжело и длинно вздохнул.
– Я уже велел – не медли!
– Он умер.
– Давно?
– Совсем нет.
Тимур закрыл глаза и привалился затылком к шершавой сухой коре дерева.
– Он был стар. Очень стар. Смерть всегда не только мгновенна, но и неожиданна. Гибель воина в бою ничем, в сущности, не отличается от кончины старика в постели.
Гость сочувственно опустил глаза и так застыл.
– Я был грешен перед ним. Мне показалось, что возраст помутил его разум и у меня нет теперь нужды в нем как в учителе. Месяцами я не вспоминал о нем, а теперь мое сердце ноет и наполняется холодом.
Гость продолжал сидеть в позе скорбного сочувствия.
– Он что-нибудь сказал перед смертью?
– Я прибыл только для того, чтобы передать его слова.
– Кончина его была легкой?
– Он умер как праведник.
– Ничего нет удивительного в том, что праведник умер как праведник… но слова, что он велел передать?
– Я попытаюсь передать их слово в слово, ибо скрытый смысл их мне непонятен, но гонец необязательно должен знать содержание письма. Шейх перед смертью много думал о тебе – так он говорил. О тебе, твоей будущей судьбе. И не просто думал, по его свидетельству, были ему какие-то видения и сны. Их он мне не пересказывал, но понял я, что они запутанны и грандиозны.
Глаза эмира превратились в узкие щелки, в них сосредоточилось все его внимание.