Началось бегство.
Отступление и преследование в сражении армий, состоящих преимущественно из кавалерии, – тот момент, когда можно добиться наибольших результатов и понести самые большие потери. Мансур, Байсункар и Курбан Дарваза были большими умельцами степной войны, им ничего не надо было подсказывать и напоминать.
Глядя вслед клубам пыли, уползавшим по узкой долине, Тимур сказал:
– Теперь нам не стыдно явиться и к самому Шахруд-хану.
– Да, – не скрывая удовлетворения, согласился названый брат.
Тимур посмотрел в сторону Кердаб-бека. Лицо ханского посланца в этот момент на время утратило свою обычную непроницаемость, и в глазах его эмир увидел полыхание каких-то огней. Не одна только радость светилась в этом пламени. Но что именно – рассмотреть не удалось. Посланец опустил глаза. Пальцы его занялись четками. Он негромко произнес:
– Мой господин будет рад. Я пошлю ему гонца.
* * *
Потрясенный гибелью сына и войска, Орламиш-бек отступил от Чокала, несмотря на то, что селение, по всем расчетам, должно было вот-вот пасть.
Эмиров встретили как спасителей. Отворились ворота, не отворявшиеся больше двух месяцев, толпа изможденных, но радостных сельчан высыпала на дорогу.
Воины с длинными копьями и круглыми щитами врезались в эту толпу и распихали по сторонам. Поднимающуюся по крутой тропинке колонну победителей встретила процессия во главе с высоким, крупным мужчиной. На нем была большая зеленая чалма, украшенная серебряными звездами, длинный, расшитый серебром и украшенный каменьями халат, за поясом торчал меч в золоченых ножнах. Он шел навстречу победоносным эмирам, широко разведя руки и удовлетворенно улыбаясь в длинную крашеную бороду. Первым он обнял Хуссейна, и это было неудивительно. Дорогой халат должен был первоначально сблизиться с дорогим халатом. В свое время досталась порция уважительных приветствий и Тимуру.
– Приветствуем тебя, высокородный Шахруд-хан, властитель Сеистана! Победа, которую мы одержали, была одержана в твою честь, – с вежливым полупоклоном, отступив на полшага по всем правилам придворного обхождения, сказал Хуссейн.
Лицо встречающего окаменело, он кого-то поискал глазами. Нашел Кердаб-бека и удостоил его ледяным взглядом.
Тимур сразу понял: что-то тут не так, и смутно тлевшее пламя плохих предчувствий получило новую порцию топлива.
Человек с крашеной бородой вежливо и даже изысканно поклонился высоким гостям и негромко сказал:
– К сожалению, по воле Всевышнего доброго Шахруд-хана поразила болезнь и он не в силах выйти к столь достойным гостям. Меня зовут Гердаб-бек, я великий визирь и от имени властителя веду дела.